Он пошел к своему вагону, когда услышал за спиной недовольные голоса. Мужчина и женщина громко спорили по-русски.

– Я много раз говорил тебе, Эльвина, что это невозможно, – нервно произнес мужчина, – и ты каждый раз настаиваешь с такой эмоциональностью и напором, словно речь идет о твоей жизни. Неужели непонятно, что это просто невозможно.

– Если бы ты был более внимательным и настойчивым, то все могло бы повернуться иначе, – возражала дама.

– Нам нужно ехать именно сегодня, и именно в этом вагоне, – напомнил мужчина, – я тебе уже сто раз объяснял.

– Можно было встретиться уже в самом Брюгге. Или в другом месте, – раздраженно повторяла женщина.

Они прошли близко, едва не касаясь Дронго. Обоим было лет под пятьдесят. Плотные, упитанные, с похожими круглыми лицами, они продолжали ругаться, с трудом поспевая за носильщиком, который толкал тележку с их тремя чемоданами.

У вагона первого класса они остановились. Здесь были двухэтажные вагоны, и женщина нервно потребовала, чтобы их вещи подняли на второй этаж.

– Это неудобно, – возразил мужчина.

– Ты всегда готов спорить, Геннадий, по любому поводу, – разозлилась женщина, – значит, я должна сидеть внизу и ничего не видеть? Тебе нравится меня унижать?

– Нам ехать до Брюгге только один час, – напомнил муж, – ты не понимаешь, что из-за твоей прихоти сейчас чемоданы поднимут на второй этаж, а потом в Брюгге я должен буду сам спускать все три чемодана вниз. Где мы там найдем носильщика? Говорят, что это небольшой город.

– Значит, спустим сами, – громко возразила жена.

– Представляю, как ты будешь спускать по узкой лестнице свой чемодан, – отмахнулся Геннадий, – заноси сюда, – показал он в сторону первого уровня.

– Нет, пусть поднимет наверх, – заупрямилась Эльвина, – ты сам говорил, что нам нужно быть на втором уровне вагона первого класса.

– Я могу подняться туда и без тебя, – сказал Геннадий.

– Когда ты что-то в жизни делаешь без меня, у тебя всегда все получается наперекосяк, – ядовито заметила женщина.

– Ну и черт с тобой, – решил муж, – пусть поднимают наверх. Не можешь спокойно посидеть один час. Пусть поднимает…

– Не ори, – потребовала супруга, – мы находимся в Европе, где всегда можно найти тележку и носильщика. Мы не где-нибудь у себя в Мухосранске.

– Дура, – выдавил сквозь зубы супруг.

Дронго терпеливо дожидался, пока вещи этой семейной пары поднимут наверх. Следом за ними туда поднялась миловидная молодая женщина, которую он видел у камеры хранения. У нее были чемоданчик и сумка от известной французской фирмы, уже много лет занимавшейся багажом и ставшей самой известной маркой во всем мире с характерными коричневыми логотипами.

К Дронго подошли еще две незнакомки, которые имели при себе небольшие чемоданчики. Девушки были похожи друг на друга, и казалось, что это сестры. Хотя приглядевшись, можно было понять, что одна из них, в строгих очках и темном элегантном брючном костюме, несколько старше. Ей было чуть больше сорока. Ее спутница была гораздо моложе. Ей было не больше двадцати пяти лет. Одетая в джинсы и светлую майку, она казалась даже моложе своих лет. Обе незнакомки о чем-то весело переговаривались, поднимаясь на второй уровень вагона первого класса. Но они говорили достаточно тихо, и он не услышал, на каком языке они общались, хотя ему показалось, что это был один из славянских языков.

– Здравствуйте, господин Дронго, – неожиданно услышал эксперт у себя за спиной и обернулся. Мимо проходил итальянский журналист Элиа Морзоне. Невысокого роста, тщедушный, почти не имевший плеч, похожий на извивающуюся гусеницу, Морзоне был одним из тех «разгребателей грязи», которые есть почти в каждой стране. Этот журналист обычно выдавал надуманные сенсации и публиковал часто клеветнические статьи, сознательно устраивая провокации против известных особ. Именно благодаря подобным журналистам эта профессия стала презираемой и похожей на первую древнейшую. Дронго поморщился, увидев этого журналиста. Он знал репутацию скандалиста и провокатора Морзоне.