И снова Солон по-своему понял значение перемен. До сих пор он чувствовал, что отец заботится о нем не только из родительской любви, нет: наставляя его, отец смотрит в будущее, возможно – уже недалекое, ибо даже в сегукитские времена, когда семья балансировала на грани бедности и Солон после занятий помогал отцу в лавке, а летом – еще и в поле, начались отцовские намеки, а то и прямые напутствия: учись, мол, управлять экипажем, пахать, сеять, убирать сено, а еще примечай, как я веду расходные книги, как храню товары, как выписываю накладные и слежу, чтобы счета отправлялись строго первого числа каждого месяца. «Вот умру, – говаривал отец, – тебе эти умения пригодятся, ведь на руках у тебя окажутся мать и сестра».

Солон внимал с трепетом – речь шла о матери. Уж он-то, Солон, ради нее в лепешку расшибется, если и впрямь отцу суждена ранняя смерть!

Вот он и усердствовал, вот и учился всему, что должен уметь фермер и лавочник. Какая бы участь ни постигла отца, обожаемая мать не узнает нужды.

Переезд сместил акценты. Здесь, в Дакле, у отца не было лавки. Мало-помалу отец превращался (по крайней мере, так казалось внимательному к деталям Солону) в какого-то агента или даже сотрудника крупной фирмы. Рано поутру, сразу после завтрака, Руфус Барнс уезжал из дому в новом кабриолете (тянула кабриолет изящная, холеная гнедая кобыла – недавнее приобретение Барнсов, объект Солонова восторга) и возвращался только к ужину, редко когда раньше. Определенно у отца были дела в разных местах, и вскоре Солон в эти дела вник, ведь отец, по-прежнему озабоченный тем, чтобы дать сыну практические навыки, стал брать его с собой по субботам – в день, когда подшлифовывал незаконченное за неделю. Бывало, что и по будням, заранее зная, что хлопоты не уведут его далеко от Даклы, Руфус дожидался, пока Солон вернется из школы, и ехал с ним к своим новым клиентам: бакалейщикам, скупщикам фруктов и овощей, а то и к страховым агентам или на встречу с управляющим местным банком.

Кроме того, Руфус взялся объяснять сыну, что это за бумаги такие – закладные, и каким именно образом тетя Феба по смерти мужа получила залоговые права на землю и другое имущество фермеров, и почему необходимо добиться, чтобы эти фермеры поправили свое материальное положение. Его, Руфуса, задача – ближе сойтись с этими людьми и выяснить по возможности, чего им недостает для повышения доходов, в чем они ошиблись и которые из их начинаний перспективны, а затем деликатно помочь им исправить промахи, что не получится без элементарных познаний в ведении хозяйства и земледелии, каковые познания он, Руфус, как раз и даст.

Солону импонировала эта черта отца – желание помочь ближнему. Работа с отцом в лавке не тяготила мальчика, пожалуй, еще и потому, что стиль отношений с покупателями, избранный Руфусом, его умилял. Обыкновенно лавочник сразу отпускает товар, не вдаваясь в детали; не так было в барнсовской лавке. Если туда заглядывал бедняк, Руфус старался проникнуться его нуждами, даже мог спросить напрямую: «А на что тебе эта штука, Джон?» – и убедившись, что в данном случае сойдет товар низшего качества или в меньшем количестве, сам предлагал более дешевые грабли, мотыгу либо топор, сам убеждал взять овес в другой расфасовке и тем сберегал покупателю монету-другую, уверенный, что для того это существенная экономия. И вот эти-то аспекты торговой деятельности отца Солон мысленно дотянул до величия постулатов ни больше ни меньше квакерской веры; теперь уже любой не столь чуткий торговец казался мальчику обделенным в духовном плане, почти недостойным принадлежать к Друзьям.