Стоп, не будем снова об этом.

– О чем думаешь? – спросила Машка, цепким взглядом осматривая витрину с выпечкой в ассортименте.

– О ви… – Я чуть не призналась, что о вирусе, но вовремя поправилась: – О выборе. Взять сдобный пирожок со смородиной или ватрушку с творогом и изюмом?

– Я выбираю между кулебякой с капустой и расстегаем с семгой, – призналась подруга и, поскольку как раз подошла ее очередь, решительно оборвала наши с ней муки выбора, деловито объявив: – Кулебяку с капустой, расстегай с семгой, пирожок со смородиной и ватрушку с творогом, всего по два, что не съедим, заберем с собой. – Она оглянулась на меня: – Сегодня я угощаю.

– Тогда я заплачу за напитки, – согласилась я.

– Мне фирменный чай с облепихой и имбирем. – Машка приняла поднос с горой пирогов и поплыла к свободному столику.

Устроившись у окна с видом на улицу, мы принялись за трапезу. При этом я поглядывала на часы, а подруга, у которой сегодня больше не было слушаний, за стекло. Никакого шоу там, впрочем, не наблюдалось. То ли дело было, когда судились родители юной модели и организаторы конкурса красоты – участники процесса в суд на кадиллаках-кабриолетах и в золоченых каретах прибывали!

– Людей стало меньше, – уныло резюмировала Машка, кивнув на окно.

– На улице или вообще? – зачем-то уточнила я, опять подсознательно сползая на больную тему пандемии.

– Вообще тоже. Я вчера смотрела статистику: ты знаешь, сколько народу уже померло от этой заразы? – охотно подхватила подруга. – Если по всему миру подсчитать, погибших от «короны» хватило бы на целую страну! Немаленькую такую, между прочим.

– Давай не будем об этом? – Я поежилась.

– «Не думай о коронавирусе – и он не подумает о тебе» – такой твой принцип? – хмыкнула подруга. – Э нет, дорогая, от этой заразы не получится спрятаться. Разве что в бункере, метрах в пятидесяти под землей, прервав все контакты с поверхностью годика на полтора-два. – Она замолчала и задумалась – должно быть, прикидывала, не знает ли какого-нибудь подходящего бункера.

Пока Машка размышляла, я доела свой пирожок с творогом, почему-то сделавшийся почти безвкусным, допила чай и встала:

– Все, надо бежать. У меня сейчас еще одно судебное заседание…

– Угу. – Подруга, не вынырнув из раздумий, кивнула. Очнулась и спохватилась она, когда я шумно задвинула стул: – После работы уделишь мне полчасика? Хочу все-таки заглянуть в еще один магазин.

– Полчасика – да, но не больше. У меня на вечер наполеоновские планы – борща наварить и котлет нажарить.

– Непременно с луком и чесноком! – встрепенулась Машка. – И побольше их, побольше!

Обоснованно опасаясь, что сейчас она снова начнет нахваливать свои чесночно-луковые противовирусные котлетки, и не желая продолжать тему модной инфекции, я только кивнула и поспешила удалиться.

В свой кабинет забежала лишь затем, чтобы облачиться в мантию, и снова пошла в четвертый зал – на почетное, но продуваемое сквозняком из щели в окне судейское место.

Только вечером, уже собираясь уходить с работы и запихивая в объемистую сумку папки с делами, которые собиралась просмотреть дома, я вспомнила про сиротевший без меня день-деньской мобильник. Прежде чем сунуть его в карман, посмотрела, нет ли пропущенных вызовов.

Они были. И много! Еще утром мне как никогда ранее настойчиво звонила Натка. Она набрала меня девять раз!

– Могла бы в десятый, юбилейный, голосовое сообщение оставить, – пробурчала я встревоженно и виновато.

Сразу же попыталась перезвонить сестре, но она не ответила.

– Теперь сама трубку не берет! – Я не знала, что и думать.