Как борца революции судьба бросала моего деда в разные стороны. Так, он оказался первым председателем Исполкома огромного тогда края со столицей в Николаевске, потом ставшем Николаевском-на-Амуре. Не менее достоверно и то, что по советской или по дипломатической линии он побывал в Японии – есть вполне реальные подтверждения этому. Трагическая закономерность: антикварные вещицы стоят по шкафам и горкам, а от самих людей не остается даже могилы. Впрочем, нет, осталась справка о реабилитации. Его, деда, гражданская деятельность закончилась под Воронежем, на станции Морозовская; он работал там начальником паровозного депо, оттуда его и взяли.

Бороздя с запада на восток и с востока на запад Россию, ставшую Советским Союзом, дед мой довольно надолго задержался в той стороне, с которой восходит солнце, – по крайней мере, двое моих, ныне уже покойных, дядьев и одна моя тетка навсегда поселились там. Впоследствии, уже, так сказать, в новое, послевоенное время и моя бабушка-баптистка Евдокия Павловна переехала туда. Я как-то сумел побывать на ее могиле. Видимо, вершиной карьеры моего деда стало избрание его членом ВЦИКа – Всесоюзного Центрального Исполнительного Комитета, на позднесоветский лад – Верховного Совета СССР, или нынешней, такой же послушной и зависимой от власти Думы. Карьера вернувшегося от государственной деятельности к паровозам деда пошла на спад. Уже после смерти Сталина и доклада Хрущева на XX съезде партии моя мать получила документ, который я здесь и привожу.

«Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР, 8 августа 1957 года – 028894/56. Справка. Дело по обвинению Афонина Сергея Михеевича, до ареста – 28 октября 1937 года.

Приговор Военной коллегии от 28 июля 1928 года в отношении Афонина С.М. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен, и дело за отсутствием состава преступления прекращено. Афонин С.М. реабилитирован посмертно.

Зам. председателя Военной коллегии Верховного суда СССР полковник юстиции П. Лихачев».

Эта бумага, имевшая такое значение для всей семьи, уместилась на половине письменного листа. Дед умер – уже по другим документам – 13 ноября 1942 года. Ковал, так сказать, победу где-то в тылу, в лагерях.

Я по своей натуре – барахольщик. Есть предметы и вещи, ныне утерянные, но оставшиеся в моей памяти с такой ясностью, что до сих пор мне кажется, что они продолжают существовать где-то у меня дома. И в первую очередь это чемодан из шкуры нерпы, когда-то принадлежавший моему деду.

Было время, когда начальники ездили из одного конца страны в другой в так называемых «мягких» вагонах и возили с собою существенный багаж. Теперь в командировку можно отправиться с одним портфелем. Я предполагаю, что дед приобрел чемодан, когда, как лицо, причастное к дипломатии, уезжал из Японии или же когда в нее поехал. Чемодан был тяжелый и роскошный, снаружи обтянутый пятнистой тюленьей шкурой (нерпа – вид тюленя). Одно время в Москве – в шестидесятые годы – модники носили шапки из нерпы, похожие на гусарские кивера. В то время я этот чемодан постоянно вспоминал. Углы и ручка у него сделаны из плотной и дорогой коричневой кожи. А может быть, его изготовили не умельцы из Японии или китайцы, жившие в то время во Владивостоке, а припутешествовал он из Америки, откуда-нибудь с Аляски?

Внутри чемодан – я не упомянул медные замочки и заклепки снаружи – отделан роскошным шелком и дополнен внутренними ремнями, чтобы утягивать носильные вещи и другой скарб. Подобного дорожного чуда я больше никогда не видел и абсолютно уверен, что благодаря дизайну «нерпа» могла бы стать экспонатом в каком-нибудь современном музее чемодана.