Некоторые сведения о живности Мишка получал умозрительно. Например, за рекой росла морковка, а здесь, на левобережье, – нет. Но здесь водились кролики, которые ее любили. Выходит – всю скушали. А на другой берег не ходят, хотя речушку эту за водную преграду принимать он бы не стал. Видимо, на другом берегу кто-то активно охотится на кроликов. На компактном участке, ограниченном рекой и озером, некто уважает крольчатину, но, опять же, за реку не ходит. Видимо, избегает встречи со здешним хищником, который тоже крольчатиной питается охотно, но полностью поголовье под ноль не сводит. То есть просторней живет. Но территорию свою от других охотничков оберегает.

Вот такое мысленное знакомство. А если считать, что на этом берегу живет лисица, то на другом берегу, возможно, рысь. Хотя следов Мишка не видел. А и увидел бы, так ведь не следопыт. Вообще-то лето – время изобильное. Добыча от всех прячется. Хищники нападают на то, что знакомо на вкус и не окажет сопротивления. А связываться с человеком, который вечно таскается со своей острой блестящей лопатой, – да кому это надо?

Места тут такие – все лесом заросло. Вот в степи он бы обязательно разглядел кого-нибудь. Бизона, например. Как на озере видит гусей или уточек. Кстати, птички в этих местах водились – слышно их постоянно. Пролетают иной раз над головой, а бывает, и в сторонке, совсем близко, мелькнут. Но Мишка полагал, что все они несъедобны.

В том, что строить нужно землянку, сомнений не было. Бревенчатую избушку без большого топора и гвоздей сооружать – мучение, хотя очень интересно, даже увлекательно. Но при наличии единственной пары рук работа с серьезными бревнами оказывалась просто непосильной задачей. Нет уж, надо заняться тем, с чем есть надежда справиться.

Склон холма начинался от навеса в считаных метрах. Причем здесь уклон сразу шел круто – градусов пятнадцать. Вот тут и поснимал Мишка дерн полосой шириной чуть менее пяти метров, а в длину сразу пятнадцать. И сложил его отдельно. Потом прорыл три горизонтальные траншеи вдоль будущего сооружения и, соответственно, вдоль склона. В центральную установил опорные столбы, а на них положил коньковую балку.

Столбы, длиной по три метра и диаметром не более пятнадцати сантиметров с толстого конца, снизу обжег, а уж потом опустил сверху в траншею в приготовленные неглубокие гнезда. Так их и по вертикали легче закрепить, и бревна-балки проще затащить. Снизу-то вверх в одиночку громоздить неловко. Балки тоже трехметровые, если взять длиннее, то работать неудобно. Шип на конце каждого столба – это отдельная песня, исполненная шесть раз при помощи топора, лучкового ножа и зубила, выступавшего в роли стамески. Завершение каждого из них воспринималось как праздник.

Стыковка концов – это снятие половины толщины у торца, а потом еще и сквозное отверстие надо продолбить той же зубилостамеской, заточенной, скорее, как отвертка, но остро. Ковырялся Мишка с этой работой не все время, а по часу-другому в день. Бывало и более. Уж очень инструменты у него слабенькие. При работе топором невольно сравнивал себя с дятлом. Понемногу отсекалось, но часто. А чтобы перерубить бревно даже хорошим топором – тут без сноровки никуда. Так что дело продвигалось помаленьку, но непрерывно.

Бревна перекрытия начал накатывать с дальнего конца, от земляного торца. Тоже нетолстые, иначе не поднять. Для надежности прибинтовывал мочалом. Центр, где сходились скаты, стягивал особенно крепко, а внешние концы упирал в края котлована. Обожженные, понятно. И глиной замешенной это укреплял, добавляя понемногу, чтобы успевала подсыхать нетолстыми слоями.