В общем, от Стефана, как инструктировал его до отлета Чарли, требовалась непредвзятая оценка обстановки на Паломнике. Гарднер терпеть не мог любые ограничения свобод, а тем более высосанных из пальца правил, препятствующих развитию прогресса и тем самых тормозящих экспансию Человечества во Вселенной. Так что лучшего кандидата в борьбе с мракобесием, которую олицетворяла собой столь одиозная структура, как Галактическая Служба Безопасности, ЕИА было не найти.

Но было и еще одно обстоятельство… На Паломнике в группе археологов работала его бывшая жена – Тамара. Уж не пришло ли в голову Конраду Лоренцу примирить двух людей, которых он хорошо знал. И об этом сейчас думал Стефан, но старательно гнал подобные мысли.

Мечтая о встречах с Тамарой, Гарднер сам делал их невозможными. Но теперь они должны встретиться. Триста пятьдесят человек на одной планете – не очень густо. Не встретиться просто невозможно.

Стефан усилием воли оборвал поток мыслей. Чтобы как-то отвлечься, принялся незаметно изучать присутствующих в кафе посетителей.

Невзрачного вида мужчина за соседнем столиком все также неотрывно что-то печатал на своем планшете. При этом он водрузил на переносицу очки в толстой роговой оправе. Сначала Стефан подумал, что это какой-то незнакомый ему гаджет, но когда человек в какой-то момент их снял и принялся ловко протирать линзы обыкновенной салфеткой и при этом близоруко щуриться, Стефан понял что это самые обычные очки для корректировки зрения. Он не успел отвести взгляд. Мужчина заметил его интерес и, чуть виновато улыбнувшись, снова водрузил себе не переносицу старинное приспособление.

Стефану стало неловко, он даже почувствовал, как потеплели кончики ушей. «Какая бестактность! – мысленно обругал он себя. – Пялится вот так на физически ущербного человека! Он хотел улыбнуться в ответ, но время было потеряно, и сейчас это выглядело бы совсем глупо.

«Хотя странно, конечно, – пришел ему на помощь внутренний голос, – я никогда до этого не встречал людей со слабым зрением. Простейшая процедура в любом медицинском стационаре гарантировала стопроцентное восстановление».

Но, мало ли что? И не ему ли не знать, что не все в силах даже современной медицины. Нельзя сказать, что Стефан остро чувствовал свою физическую неполноценность. Да и по внешнему виду это нельзя было определить. В обычной жизни он был как все. Гарднер родился с синдромом «гипергенетики», или как еще называли «сверх устойчивого генофонда». Что, по сути, означало, что его организм практически не поддавался улучшению.

Он сильно отставал в физическом развитии от сверстников, медленнее всех в классе бегал, ниже всех прыгал, не мог оставаться под водой дольше пяти минут. В конце-концов, он пару раз даже болел простудой. Стефан хорошо запомнил это состояние – высокая температура, заложенность носа, при этом невозможно нормально дышать, а главное – слабость во всем теле, когда руки-ноги плохо слушаются и все время клонит ко сну. Это отвратительное ощущение бессилия и беспомощности, которое он с тех пор возненавидел и всегда гнал от себя.

От неприятных размышлений его отвлекли громкие голоса. В дальнем конце зала несколько человек громко спорили. По отдельным фразам, долетающим до него, он понял, что это были компаративисты, или как сейчас было модно говорить – историки-параллелисты, ученые изучающие социально-экономические формации отсталых цивилизаций. Видимо, они спорили давно, причем каждый безуспешно пытался донести до собеседников свою точку зрения, совершенно не прислушиваясь к мнению оппонентов.