– Он явно оказывает знаки внимания той страшной девице, с которой он приехал сюда.

– Это его младшая сестра. Он вывозит ее в свет в надежде выдать замуж. Это довольно трудно, особенно в связи с тем, что она заикается после одного случая, когда еще в детстве он напугал ее, подложив ей в кровать свиные потроха, которые стащил с кухни. Каннингем, как увидел ее, так сразу заорал: «Бомбейский Монстр, Бомбейский Монстр!»

– Странное имя для девушки.

– Она с мамашей ездила на Рождество в Индию искать жениха, там ее так и прозвали – Бомбейский Монстр.

– А это кто такая, между боксером и ординатором?

– Это компаньонка мисс Пенелопы, сэр, по имени Барбара Какссон. Вскоре после вашего отъезда полковник Каннингем рекомендовал мисс Какссон доктору Смиту как отличную гувернантку, сумевшую выдрессировать детей его товарища полковника Маннингема-Буллера, но оставшуюся не у дел после трагической смерти последнего. Доктор Смит приставил ее к своей дочери в обмен на разрешение ей держать при себе в этом доме меня и мою жену Розмари.

– Позвольте представить, леди и джентльмены, – сказал Каннингем, прекращая петь, и Эстер, не отрывая пальцев от клавиш, повернулась на табуретке, чтобы взглянуть на пришедшего. – Модный французский художник, мистер… ээ…

– Ренуар, мсье, – подсказал поляк, выходя на середину гостиной.

– Мсье Огюст Ренуар к вашим услугам.

Эстер перестала третировать фортепьяно и в гостиной на мгновение стало тише.

– Ренуар?! – удивилась Пенелопа.

– Так, мадемуазель, меня зовут Огюст Ренуар. И этот достойный джентльмен у пианино попросил меня оказать вам честь написать ваш портрет.

– Да-да, Пенелопа, мистер Ренуяр готов нарисовать ваш портрет и ему нужны только краски и ваш альбом.

– Барбара, – обратилась Пенелопа к мисс Какссон. – Принесите мне из спальни альбом, подаренный доктором Гримблом. Компаньонка поднялась с дивана и удалилась, а Фаберовский решительно прошел к камину и сел на череп медведя, – Батчелор, что вы встали как вкопанный, принесите нам промочить горло.

И тут по тому, как сжались ее губы, как жалобно хрустнул китайский веер у нее в руке, Фаберовский ощутил, в каком напряжениии находится Пенелопа. Девушка не только узнала поляка, она была потрясена этим и в первое мгновение все ее усилия были направлены на то, чтобы не выдать своих чувств. Уже потом ее охватила паника, она не знала, как ей поступать и с какими намерениями вернулся с того света ее жених. Упавшим голосом Пенелопа попросила Каннингема проводить ее к дивану и села между боксером и кудрявым антропологом. Поляк знал, что сейчас за ними пристально наблюдает, по крайней мере, половина присутствующих, как и Пенелопа, узнавших его и гадающих, что теперь будет. Все эти люди дорого бы дали, чтобы он и в самом деле умер. Но тут в гостиную вошел Батчелор с подносом в руках, на котором стояли, позванивая друг о друга хрустальными боками, бокалы с кларетом. Каннингем взял один, и поляк немедля последовал его примеру. Ощутив на губах терпковатый вкус вина, Фаберовский подумал, что надо будет попросить Батчелора принести ему еще. Для куражу.

– Леди и джентльмены! – обратился ко всем лейтенант, поднимая свой бокал. – Выпьем за великую силу искусства. За все время, что я знаю мисс Пенелопу, еще никто не сумел рассердить ее по-настоящему. А теперь танцы!

Эстер освободила место у «Бродвуда» мисс Какссон, которая считалась мастером по части выколачивания танцевальных мелодий из этого несчастного расстроенного инструмента. Пробежав пальцами по клавишам, компаньонка с воодушевлением заиграла. Звуки «Конькобежцев» Вальдтейфеля заполнили гостиную, Фаберовский взял у Батчелора последний оставшийся на подносе бокал и сел на диван.