— Здесь я решаю, кого и как называть, — тихо говорит он. — А за направленный на меня ствол придется ответить.

Все так же улыбаясь, Макс стреляет по своим мишеням. Илья жмет на кнопку, они подъезжают к нам. Опера считают очки, чтобы было честно.

— Макс, да она тебя сделала, — посмеивается Егор. — Тридцать очков у Ивы и двадцать девять у тебя.

Внимательно смотрю на его мишень. Ушел немного на шесть часов, буквально по границе.

— Один-один получается, — добавляет Денис.

— Получается, — хмыкает Хам. — Следующий раунд по нормативам. Увидим, чего стоит наша детка, — подмигивает мне, разворачивается и, зацепив Илью плечом, уходит из тира.

Парни идут за ним, а я снова подхожу к стене и рассматриваю ножи, вошедшие точно в пазы, сделанные ранее. Вынимаю холодное оружие. Отхожу к столам, чувствуя в ладони тепло сбалансированной рукояти. Подкидываю один нож невысоко в воздух, покачиваю, привыкая к весу. Беру за лезвие и метаю в стену. Он переворачивается в воздухе, входит в поверхность, но тут же падает на пол.

— Черт!

Разозлившись на себя, следующий замах делаю резче, и вошедший в цель нож остается на месте.

— Так-то! — удовлетворившись результатом, ухожу из тира. Мне еще отчет доделывать.

Пока опера пьют кто чай, кто кофе и гудят, обсуждая работу, меня, естественно, в это обсуждение не приглашая, а я вожусь с бумажками, перечитывая и вписывая детали. Их немного, но в академии нас драли за правильное заполнение отчетов, все время напоминая, что это важная часть работы оперативного сотрудника и вообще, от нее на пятьдесят процентов зависит успех раскрытия дела. Правда, так нам говорили на каждой лекции. Но в мозг въелось. Сижу, еще раз перепроверяю каждую букву.

Вроде все. Распечатываю, ставлю подпись и несу документы Максу.

Он хмыкает, быстро просматривает бумаги. Подписывает с таким видом, будто делает мне одолжение, и даже указывает направление, где искать эту Елену Юрьевну.

Постучав в дверь, получаю раздраженное разрешение войти. В светлом кабинете с раздвинутыми полосками жалюзи на окнах за столом сидит красивая женщина с удлиненным каштановым каре, касающимся плеча, и красной помадой на губах. Уверенный взгляд серо-зеленых глаз с интересом проходится по мне.

— Та самая новенькая у оперов? — спрашивает Елена Юрьевна.

— Да. Ива, — представляюсь, сжимая в руке хрустящий файлик с отчетом.

— Ну привет, — улыбается следователь. — А я Лена. Проходи, не стой там, я не кусаюсь.

— Конечно, — улыбаюсь в ответ.

Подхожу к ее столу, присаживаюсь на край стула и отдают отчет. Небрежно мазнув по нему взглядом, Елена Юрьевна откладывает документ в сторону и снова с интересом разглядывает меня.

— Чай будешь? Мужики, наверняка, даже не догадались предложить, — смеется она.

Наклоняется к шкафчику в столе. Достает кружку. Поднимается и, глухо стуча каблуками черных лодочек, идет к столику, спрятанному в импровизированной нише между шкафом и подоконником. Щелкает кнопкой электрического чайника. Несет оттуда еще одну кружку и два целлофановых пакета. В одном немного разных конфет от карамелек до шоколадных, а в другом печенье.

Бросает в кружки по пакетику чая. Как раз закипает вода. Елена Юрьевна наливает нам кипяток и садится на свое место.

— Ты же к нам переводом? — спрашивает она. Киваю. — Ну и как тебе у нас?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Пока трудно сказать, — мягко ухожу от ответа.

— Странно. Засранец Марьянин обычно уже в первую пару часов первого же рабочего дня оставляет о себе неизгладимое впечатление. Ты знала, что у него в отделе удержаться очень сложно? Этот гад даже крепких пацанов выводит.