Только через час я мокрый и уставший рухнул в кровать. И накой демон меня дернул заглянуть к девушке в комнату …

Она лежала на кровати, как я и представлял, обнаженная и специальной повязкой на глазах для сна. Вся такая невинная и в то же время зовущая, с торчащими вверх сосками, подбритым и соблазнительным треугольником в самом низу живота, что я поморщился от боли в паху, снова. Разрядка в душе не помогла, я снова хочу ее до безумия.

Этой сладкой девочке хотелось доставить удовольствие, хотелось обнимать ее и ласкать… Как же сложно стоять вот так рядом и смотреть на голую девочку с завязанными глазами, она будто просит, чтобы я коснулся ее, приласкал, доставил удовольствие…

Безумие какое-то.

Я как завороженный ее красотой, медленно зашел в спальню своей подопечной и прикрыл за собой дверь. Только немного посмотрю, просто постою рядом… Еще никогда такого не было, чтобы я настолько сильно был очарован девушкой. Обычно они сами на меня вешались. Но, в этот раз все по-другому. Почему-то всё во мне в этот момент так сильно потянулось к ней, что я даже не сразу понял, как оказался в постели рядом с ней.

Не удержался. Слишком большой соблазн. Слишком трудно оставаться спокойным, когда перед тобой лежит голая девушка с таким телом, что вся кровь утекла в пах. От дикого желания, все сводит в паху, а в голове туман. Но я должен бороться…

Сам даже не понял как моя ладонь стала осторожно гладить ее соблазнительную и полную грудь, эти твердые сосочки, м… м… Уверен, будет сплошное удовольствие играть с ними языком, прикусывать зубами находясь глубоко в ней. Но сейчас остается только нежно гладить, едва касаясь, чтобы не разбудить малышку. Она вряд ли что-то почувствует, её сон слишком крепок чтобы, что-то ощутить.

Катарина неожиданно тихо простонала, ее дыхание участилось, будто реагирует на мои ласки. Внутри все похолодело — она, что ощущает мои прикосновения?

Шумно выдохнув, и запрокинула голову, обнажая белую, беззащитную шею, к которой так и хочется прикоснуться губами. Как же она хороша, скользнул по ее животу, гладкому, упругому, очертил дорожку вокруг пупка, девушка податливо выгнула спину. Вот так, моя хорошая, тебе будет хорошо.

Порочная невинность. Это заводит сильнее всего. Если бы она сейчас проснулась, сорвала повязку, я бы тут же прекратил, и даже не знаю, как бы извинялся за свое поведение. Да что там, я бы больше никогда не посмел к ней прикоснуться, если бы конечно малышка сама не желала этого. Безумная мысль, но это единственное, что приходит в голову сейчас, когда она стонет и извивается под моими пальцами, что девушка уже не невинна и знает толк в ласках. Может этот «преподаватель» успел наложить свои грязные лапы на мою девочку?

— М… — прохныкала девушка, когда я скользнул пальцами ей между ног и коснулся пульсирующего бугорка. Как мокро, как у нее здесь мокро и жарко.

Аккуратно и совсем неглубоко проник внутрь, Катарина с хриплым стоном выгнулась еще сильнее, вцепившись руками в простынь и шире раскидывая ноги. Как у нее здесь туго… Да что же она со мной делает?!

А, что творю тогда я, лаская пальцами? Ее влажные складочки и горячая сердцевинка так и манили, проникнуть еще совсем немного внутрь… Я продолжал гладить ее грудь, дразнить соски, которые сейчас невыносимо твердые. Губы Катарины раскрылись, и с них слетел сладостный стон, она такая до безумия красивая желанная лежала рядом и словно просила взять ее.

Член стал каменным, готовым ворваться в эту тугую щелочку. Небеса, дайте мне сил устоять.