Чем больше думала, тем сильнее путались мысли. Зевнула, прикрыв рот ладошкой, потерла усталые глаза и вздохнула, понимая, что тело, в отличие от головы, жаждет отдыха, затем погасила ночник, стоявший на прикроватной тумбочке, и легла на прохладный шелк простыней. Сон подкрался незаметно и поначалу походил на обычную дрему, однако вязкая чернота, зародившаяся в его глубине, все изменила. Я хотела очнуться, открыть глаза, развеять сгустившуюся тьму, которая укутывала, баюкая меня, как ребенка. В какой-то момент я перестала сопротивляться, вслушиваясь в тихую мелодию, звучавшую где-то на краю сознания. Нечто знакомое и очень далекое, некогда любимое и отчего-то ненавистное сейчас. Хм…

«Ну, хватит!» — приказала не то мраку, не то себе. И тут же увидела золотистое зарево, осветившее черную паутину. Усилием воли я разорвала теневые путы и вырвалась из неприятного сна, чтобы громко вскрикнуть и натянуть до подбородка измятое одеяло.

— Что вы тут делаете?! — Голос звучал возмущенно, несмотря на испуг. — Как вы попали в мою комнату? Как… посмели? — Удивление смешалось с негодованием, и даже страх отступил под натиском этих чувств.

Опекун сидел в кресле у окна, поигрывал золотыми светлячками, кружившими над его рукой, смотрел на меня и странно улыбался.

— Значит, кое-что от матери у тебя все же есть, — игнорируя мои возгласы, сказал он. Мне бы уточнить, что именно, но возмущение затмило разум, а к лицу прилила краска.

— Вам, может, и плевать на собственную репутацию, но мне на мою — нет! Кто дал вам право находиться в комнате незамужней леди?!

— Право? — Герцог сжал в кулак стайку огоньков, и в комнате сразу стало темно, лишь серебристое око луны освещало его хищный профиль, играя бликами на черно-белых волосах. — Я сам его взял. Ты — моя подопечная. Забыла, Мика?

— Ну, так и заботьтесь о моей репутации, как подобает добросовестному опекуну, а не разрушайте ее такими… вторжениями! — выпалила я.

— Если будешь и дальше орать, деточка, об этом, как ты выразилась, вторжении, — Элорик улыбнулся, — станет известно твоим соседкам. И уж тогда твоей репутации точно конец, — иронично добавил он.

— А не боитесь, что мачеха заставит вас жениться? — мстительно поинтересовалась я, немного совладав с эмоциями. Одеяло защищало от его пытливого взора. Ну а то, что волосы растрепанные, лицо заспанное… подумаешь! Я этого типа к себе посреди ночи не приглашала.

— На тебе или на милашке Глории, которая едва не прожгла взглядом дыру в моем камзоле? — Надо же, заметил. Глаза у него на затылке, что ли?

— А вы и к Глории заходили? — приподняла бровь я.

— Нет.

— Зря. Она была бы вам рада. В отличие от меня!

— Послушай, Мика…

— Леди Адамс.

— Значит так, Мика. — Он сделал акцент на сокращенном варианте моего имени, давая понять, что звать меня будет так, как нравится ему. — Тебе следует кое-что уяснить. Здесь и сейчас.

— Что же? — Я вскинула голову, стараясь подавить предательскую дрожь в пальцах, сжимавших край одеяла.

— Только от тебя зависит, девочка, будет твой опекун деспотом или доброй няней.

— Вы? Няней? — Из моего горла вырвался хриплый смешок. Представить хамоватого черного мага в этой роли никак не получалось.

— Ладно, учителем. — Он снова раскрыл ладонь, выпуская на волю золотых «светлячков», которые дружной гурьбой полетели ко мне, окружили, замигали, сбивая с мысли. Тряхнув волосами, я снова сосредоточилась на визитере.

— И чему же вы можете меня научить, ваша светлость?

— Много чему, Мика, — загадочно произнес он. — Но пришел я не за этим.