Себастьян надеялся, что не несет чепухи. От ее близости у него кружилась голова. Ему нестерпимо хотелось дотронуться до изящно изогнутой руки, ощутить пальцами нежную светлую кожу. Когда она вытянула руку, чтобы прикоснуться к книге в кожаном переплете, ему захотелось поцеловать ее. Руку, естественно. Его тянуло быть ближе к ней, вдыхать ее запах, погрузить лицо в соблазнительный желобок между ее грудями и глубоко вздохнуть.

Он не хотел думать о том, что он на самом деле желал сделать с ней. Достаточно сказать, что идея ходить в старомодных, но удобных широких брюках казалась ему сейчас, как никогда, удачной.

– Но вы вчера говорили, что приехали в Мэндевилл посмотреть атласы.

Что происходит? Разум ему совершенно отказывает!

– А это что? – спросила она, рассматривая фолиант, открытый на странице с Генуэзской бухтой. На пергаменте была не очень умело от руки нарисована карта, хотя цвета выглядели очень живо. – Как чудесно! – воскликнула она, показывая на русалку, резвящуюся в Лигурийском море. – У нее лицо женщины, в добродетели которой можно сомневаться, но какое оно очаровательное.

Себастьян тоже это отметил:

– Она выглядит удивленной. Словно ее рыбий хвост внезапно поднялся над волной и она в недоумении: «Я и не знала, что он у меня есть. А что же с моими ногами?» – Он покраснел, упомянув ноги.

Диана протянула руку и провела пальцами по его руке.

– А вот, должно быть, любовник русалки, – сказала она, указывая на морского бога с трезубцем, выпятившего свою широкую грудь.

Себастьян перелистывал страницы с чрезвычайной аккуратностью, чтобы ненароком не коснуться Дианы еще раз. Следующая карта была украшена изображением морского чудовища с мрачной мордой, другие – изящными парусными кораблями, экзотическими рыбами, стрелками, указывающими стороны света. Каждая картинка сопровождалась слегка ироничным восклицанием.

– А что это за книга? – спросила она.

– Портулан. Сборник старинных морских карт. Относится к четырнадцатому веку и показывает берега, бухты и острова Средиземного моря. Его хранили на борту корабля.

– Как здорово, что такую сугубо практическую вещь снабдили столь очаровательными иллюстрациями.

– Плавание длится много недель, и, украшая карты, моряк с талантом художника коротал время.

На открытой странице был изображен остров.

– Эльба, – отметила Диана. – Непонятно, почему Бонапарту не сиделось там. Ведь климат на Эльбе гораздо лучше, чем на Святой Елене.

Себастьян готов был разделить ее чувство. Он ненавидел холода.

– Я там не был, но уверен, что вы правы.

– Как бы я хотела побывать в Италии. Вы, должно быть, хорошо знаете эту страну. Как говорят, там тепло и природа очень красивая.

– Никогда не был.

– Разве вы не навещали свою мать? Леди Джи говорила, она провела там долгие годы.

– Это так.

– Я думаю, – продолжала она, – что политическая ситуация затрудняла передвижение по Европе, но несколько лет назад все изменилось.

– Да, – односложно ответил он.

Диана растерянно взглянула на Себастьяна. Она ясно почувствовала, что его настроение резко изменилось. Напоминание о его матери, графине Монтечитте, против воли вновь вызвало в голове мысли о природном вероломстве женщин.

Он отвернулся от своей теперь нежелательной собеседницы. Не грубо, но ясно давая понять, что свидание надо заканчивать. Хоть бы она уже ушла и дала ему возможность продолжить работу.

– Спасибо, что показали мне атлас, – сказала Диана. – Портулан – так, кажется, вы его назвали. Я должна запомнить это слово. И спасибо за рассказ о вашей коллекции. Я получила истинное удовольствие.