Ярослав целует меня в шею, и я резко дергаюсь, как от удара током.

— Яр… — произношу с испугом, слегка от него отстранившись.

Никольский перемещает одну ладонь мне на щеку и мягко гладит, отчего по всему телу разливается новая волна тепла.

— Алена, ты мне нравишься. — От этих слов в крови происходит резкий выброс адреналина, а сердце пускается вскачь галопом.

— В каком смысле? — задаю самый идиотский вопрос, какой только возможно в этой ситуации.

— В том самом смысле, в котором чертовски красивая и вдобавок умная девушка может нравиться мужчине.

В горле пересыхает. Я смотрю в блестящие глаза в десяти сантиметрах от моего лица и не знаю, что нужно ответить. Что он тоже мне нравится? Что я прямо сейчас в данную секунду при живом Косте хочу достать из бардачка ту самую пачку презервативов и…

— Я бы хотел проводить с тобой время. Много времени, — перебивает вихрь мыслей в моей голове. — Подумай об этом перед тем, как прийти ко мне завтра.

Моих сил хватает только на то, чтобы кивнуть головой.

В этот момент Ярослав склоняется ко мне и целует в губы. От неожиданности тело словно парализует. Никольский не обращает внимание на то, что я замерла, хотя не может этого не чувствовать. Сильнее сжимает меня в руках, еще настойчивее сминает губы. Тепло внизу живота разливается сладкой патокой, и я сдаюсь.

Обвиваю Ярослава за шею двумя руками и отвечаю на поцелуй. Его язык уже хозяйничает у меня во рту, одна ладонь в моих волосах, а вторая забирается под водолазку. Я, не стесняясь, издаю стон удовольствия. Это прекрасное безумие. Исступление, помешательство рассудка. Это желание, чистое животное желание — вот так целовать друг друга, как два сумасшедших.

Розы свалились с коленей к ногам, и это позволяет мне придвинуться к Ярославу еще ближе. Он ведет ладонью по моей спине, обжигая кожу. И только когда его пальцы поддевают застежку лифчика, я вдруг понимаю, что мы сейчас окажемся на заднем сидении вместе с той самой пачкой презервативов из бардачка.

21. Глава 21.

В мозгу загорается сигнал «СТОП» и включается вой пожарной сирены.

В ужасе распахиваю глаза. Уже вторая рука Ярослава проскальзывает мне под водолазку и идет вверх по спине к застежке лифчика.

Нет, нет, нет, этого нельзя допустить.

Резким движением отталкиваю Никольского от себя и сама отстраняюсь назад, больно ударяясь затылком о дверь. Ярослав растерянно смотрит, тяжело дыша и не понимая, что произошло. В темноте плохо видно его лицо, но глаза блестят и лихорадочно бегают по мне.

— Что-то не так? — хрипло спрашивает.

А у меня слова в горле застыли от осознания произошедшего. Мы не сводим друг с друга взглядов, воздуха в салоне не хватает, и у меня начинается приступ удушья.

— Ты в порядке? — Яр кидается ко мне.

Я глубоко втягиваю кислород в легкие, но мне все мало и мало. Никольский нажимает возле себя кнопку, и все четыре окна в машине разом опускаются. Салон тут же пронизывает осенний сквозняк. Он треплет мои длинные распущенные волосы, они застилают лицо, и я рада хоть так скрыться от пристального взгляда министра.

Когда я наконец-то восстанавливаю дыхание, Ярослав поднимает окна.

— Ты точно в порядке? Может, отвезти тебя в больницу? — обеспокоенно спрашивает.

Мужская ладонь опускается мне на лопатки, и я тут же вздрагиваю, сбрасывая с себя руку.

— Мне надо домой, — сиплю, склоняясь к ногам, чтобы поднять с пола сумку. Там же у ног и розы. Несколько секунд рассматриваю их в нерешительности, не зная, что делать, но в итоге сгребаю в руки, колясь о шипы, и открываю дверь автомобиля.