Придумать ничего достаточно сильного, чтоб избежать этой участи, у меня так и не получилось. И вот мы здесь... В моем личном кошмаре.

Ноги были ватными, когда отец вел меня к алтарю. Обилие огоньков и света давило. Зал был украшен прекрасно, но он превратился для меня в одно, яркое пятно. Перед глазами все словно плыло, взгляд отказывался фокусироваться на общей картинке, лишь иногда цеплялся за детали. Красные от слез глаза Влады, например. Отец так орал на неё дома, чтоб она не смела, что она должна держать лицо, но она все равно рыдала, не в силах отпустить. Принять действительность. Принять то, что её ограбили и выбросили за борт её мечтаний. И все досталось не кому-нибудь, а мне. Неприметной серой мыши, на которую никто не ставил, и никто никогда не смотрел.

Теперь смотрит. И боже, я не знаю, куда деваться от его взгляда.

Единственный человек, на котором сегодня нормально фокусировалось мое зрение, это мой будущий муж. И, нужно отдать должное, все эти его взгляды, пугающие меня до чертиков, были обращены на меня лишь тогда, когда больше никто нас не видел.

Когда на нас смотрели сотни глаз, он был сдержан и почти равнодушен. Он коснулся моей руки обыденно и мимолетно, наш первый поцелуй в роли мужа и жены совсем не был похож на тот поцелуй, который он украл у меня в кабинете. Тот снился мне в кошмарах. Этот был сухим и холодным. Таким, впрочем, каким и должен быть поцелуй двух незнакомцев, которые стали пешками в руках своих родителей, их денег и амбиций.

Денег и амбиций на этой свадьбе было много. Когда нам дарили подарки, я не переставала кусать себя за внутреннюю сторону щеки, чтоб не округлять глаза. Там были и путевки в путешествия, и золото, и, конечно, деньги. Много денег. Еще больше пафоса. Сестре понравилось бы на моем месте, она любила все это. Я же... Чувствовала себя так, словно оказалась здесь по ошибке. И, по сути, так оно и было.

За столом кусок в горло не лез. Я заметила, что больше выпиваю, чем закусываю, и удивилась, ведь обычно я больше одного бокала не осиливаю. Сегодня шампанское залетало так, словно алкоголя в нем не было вообще.

- Ешь, - услышала я негромкий, но, как мне показалось, раздраженный приказ. - Я не хочу, чтоб ты напилась и уснула лицом в тарелке. А это произойдет, если ты не станешь разбавлять Просекко едой.

Я скосила взгляд на него. Его не волнует, что мне кусок в горло не лезет. Волнует лишь то же, что отца. Не должна упасть в грязь лицом и точка.

- Обычно я так много не пью, - сказала зачем-то негромко, будто оправдываясь перед ним.

Он бросил взгляд на меня. Затем поднялся на ноги и протянул мне свою сильную ладонь, побуждая взять себя за руку. Что надумал?

- Время первого танца молодых, - заявил он тоном, с которым не поспоришь.

Гости стали подниматься со своих мест, чтоб пройти в зал для танцев. Очередной большой, светлый зал. Огромный, похожий на зал во дворце, где можно вальс из мультика “Красавица и Чудовище” повторить, если знать движения.

Гостям было предложено присесть, а мы оказались подальше от них, в центре зала.

- Ноги держат нормально? - криво усмехнулся Медведев, скользнув насмешливым взглядом по моему лицу.

Я упрямо вскинула подбородок. Нормально. В обморок не упаду от счастья, можешь не бояться.

Его мое упрямое выражение лица лишь позабавило. Заиграла музыка, и он повел меня в танце, позволяя видеографу делать свою работу и развлекая толпу. В его властной хватке и отточенных движениях чувствовалась сила и уверенность. Он вел меня в танце, и мне не оставалось ничего, лишь подчиниться и следовать за ним.