– Ставлю еще десятку! – выпалила Келси.

– А еще говорила, что не любишь азартные игры.

Гейб проводил ее обратно к ограждению, и, когда кони вошли в стартовые ворота, Келси сразу почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, а ладони стали влажными. Потом ударил колокол, и она невольно подалась вперед, ослепленная и зачарованная мельканием ярких красок.

Скачки нисколько не напоминали утреннюю разминку, происходившую в тумане. Лавина мускулистых тел ринулась вперед, лошади отчаянно сражались друг с другом за выигрышную позицию, а всадники прильнули к спинам. За считаные секунды кавалькада набрала полную скорость, так что передних всадников вынесло к самому ограждению. Копыта гремели, словно гром, от которого сотрясалась и вздрагивала земля. В следующее мгновение всадники оказались уже на повороте.

– Третий номер возьмет первый приз, – проговорил ей на ухо Гейб, но Келси только отмахнулась.

– Они же только начали, – возразила она, прислушиваясь, как жокеи выкрикивают угрозы, понукая своих скакунов мчаться еще быстрее.

Вот они вылетели на финишную прямую – совсем близко от проволоки, натянутой над дорожкой, – и Келси забыла о своих ставках. Все ее эмоции и чувства были поглощены скачкой, ее красотой, растворились в скорости и драматических переживаниях участников – людей и животных. Внимание ее привлекла одна лошадь, которая, напрягая все силы, рвалась к финишу из задних рядов, и – сама не отдавая себе в этом отчета – Келси стала болеть за нее.

В конце концов замеченная ею лошадь обошла лидера по внешней стороне круга и первой пересекла финишную черту, обогнав на полкорпуса ближайшего соперника.

– Ты видел?! Видел ее?.. – Келси закинула голову назад и засмеялась. – Она была великолепна!

Гейб не видел финиша – он смотрел на Келси. Она раскраснелась от восторга, маска сдержанности спала с ее лица, и он рассмотрел Келси настоящую – энергичную женщину, способную на самые глубокие переживания и бурлящие страсти. И Гейба неудержимо потянуло к ней.

Наоми тоже не смотрела на дорожку, а внимательно наблюдала за выражением глаз Гейба. Пожалуй, решила она, ей есть о чем подумать на досуге.

– Твой Некромант был у столба пятым, – сказала Наоми дочери.

– Это неважно. – Келси глубоко вдохнула воздух. Она все еще чувствовала запах волнения и восторга, разлитый над ипподромом. – Ты видела, как финишировал фаворит? Он выскочил словно ниоткуда. Чтобы увидеть такое, не жалко никаких денег.

– Это был номер третий, – скромно заметил Гейб, дождавшись, пока Келси повернется к нему. – Моя интуиция меня не подвела.

– Это был номер третий? – Она повернулась к треку, раздираемая противоречивыми чувствами. Келси была рада победе лошади, но ее раздражало, что сама она проиграла именно Гейбу. – Должно быть, тебе просто повезло сегодня.

– Может, ты и права.

– Вот именно! – Келси посмотрела ему прямо в глаза и улыбнулась. – На кого ты поставишь в следующей скачке?

За все оставшееся время Келси проглотила несколько хот-догов и запила их парой легких коктейлей, сильно разбавленных содовой. Когда жеребец Наоми первым пересек финишную линию, она ощутила странную, очень личную гордость за него и за мать. Даже для ее неопытного взгляда было очевидно, что в этой скачке не было ни одной лошади, которая могла бы с ним сравниться. Жеребца звали Гордость Виргинии, но Келси связывала его только с «Тремя ивами», хотя, возможно, он и заслуживал столь громкую кличу.

Когда в третьем заезде лошадь Гейба первой пересекла черту, Келси испытала чувство несколько иное, но назвать его она не решилась даже самой себе.