Сова – один из символов Велеса. Уж такое я знал, а вот в сочетании с молниями и лунного серпа – это для меня что-то новенькое. Вторым предметом стал кожаный тубус с серебряной застежкой и письмом внутри. Письмецо видно, что свежее, написанное очень старательно на дорогой бумаге с вензелями. А вот по содержанию полная чушь:

«Здравия вам, достопочтенный господин Сытин! Докладываем, что сделка состоится и весь купленный груз в совершенном порядке будет направлен в ближайшие дни. Точно до наступления Аргуса…».

Дальше следовало перечисление бочек, мешков с товаром, какие-то неважные сведения состоянии дел в пивоварне. Еще что-то о лошадях и даже о дождливой погоде в Новодворе. Все это выглядело странным: не пишут на такой бумаге так старательно столь незначительные сообщения и уж тем более не хранят их так бережно.

Оторвав взгляд от письма, я увидел, что рыжебородый лежит голым, а кеошерийка с увлечением раздевает второго. И, конечно, обомлел.

– Агата, ты совсем с ума сошла! – воскликнул я, отбросив письмо.

– Они не стражники, Сершш! Иди, посмотри, – она поманила своим коротеньким пальчиком, и когда я подошел, указала на живот убитого.

Слева от пупка у него имелась небольшая татуировка: лунный серп, под ним сова с распростертыми крыльями, ниже молнии – точно такая как на штуковине, похожей на двустороннюю печать.

– Почему ты думаешь, что не стражи? – спросил я, припав на одно колено

– Потому, что у стражника всегда на левой руке отметины от долгих тренировок с щитом. Эти оба явно с тяжелыми щитами не тренировались. Это одно. Второе – у того такой же знак, – сообщила кеошерийка. – Рассуждаю так еще вот почему… – она ненадолго задумалась, играя хвостом. – Года три назад недалеко от городских ворот Дублича мы стояли лагерем. Нравилось это место. Там хорошая торговля. И мы решили поставить небольшое святилище нашей Баршшет. Построили почти наполовину, но пришли люди, у которых были такие знаки. Они святилище разрушили, и нас прогнали. Знаю точно, что эти люди боялись появления стражей. Наш старейшина жаловался на них сотнику.

– Интересная история. Но это пока ни о чем не говорит. Такое тебе знакомо? – я протянул ей штуковину со знаком, похожим на татуировки убитых, а затем письмо и рассказал о своих соображениях, почему я решил, будто с письмом что-то не так.

– Верно, не так, – согласилась Агата, поглаживая листок. – Знаю такие письма. Все это написано для отвода глаз. Здесь другой текст. Проявить его может только маг, накладывая особые заклятия. Тогда здесь появятся другие строки.

– Черт… – я усмехнулся, убирая письмо в тубус. – Тебе не кажется, что мы можем влипнуть в очень опасную историю?

С одной стороны, если рыжебородый и тот, сбежавший, не стражи, то оно как бы легче. Может тогда у руки закона меньше шансов дотянуться до наших глоток. А с другой, мы могли перейти дорогу людям, у которых руки еще опаснее и длиннее.

– Можем влипнуть в интересную историю, – не согласилась со мной Агата. – Знаешь, почему? Дело не только в этом письме и непонятной штуке. Дело еще в том, что этих двоих оказались тяжелые кошельки. Я собрала аж триста семьдесят рублей, часть эльфийскими монетами – лекрами, есть даже четыре золотых! Радуйся, Сершш! Вряд ли стражники таскали бы с собой такие деньги при обычном переходе между поселениями.

Совершенно голая Агата остановилась напротив меня, позвякивая кошельком и ожидая проявления моего восторга. Восторг во мне, разумеется, был. Большой восторг! Сегодня мы действительно стали богаты. Могли позволить себе хорошую таверну и вкусную еду на много дней. Даже купить многое из полезных вещей. Однако, вместо выражения восторга, я сказал: