Открываю первый ящик тумбы возле кровати, второй, третий... и только в самом нижнем нахожу целое множество бархатных мешочков, достаточно увесистых. Бархат ткани приятно греет руку, но и оттягивает. Пробую их взвесить в ладони – в них тонко звякают треллинги.

Чёрт возьми, Хлоя, что ты творишь?

Быстро закрываю ящик, и тот с характерным стуком захлопывается в унисон прекращающимся звукам льющейся воды из ванной. Сердце подскакивает аж до самого горла, рвано выдыхаю и стартую к двери, почти не заботясь о том, что шаги могут звучать колоколом в опасной тишине. Заветная золотистая круглая ручка врезается в ладонь прохладой и...

Дверь не поддается.

Зато открывается другая, выставляя меня в глазах Кая в унизительном положении. Кровь горячей волной взметается к щекам, и они моментально вспыхивают. Мысли хаотичным роем рассыпаются о раздраженный тон мужчины, что доносится мне в спину.

– Ты совсем берега попутала, Тень?

Резко кручусь юлой и встречаюсь взглядом с карими омутами.

– Оглохла? Я спрашиваю, откуда такая смелость?

– Тебя не видно было целый день. Я проходила мимо, решила узнать, не удавился ли ты тут. Жаль, что нет, – огрызаюсь и вцепляюсь посильнее в ручку двери в надежде, что смогу, если не слиться с самой дверью, то просто раствориться. Тут же, на этом самом месте под аплодисменты и издевательский взгляд этого гада.

– К твоему сведению, это МОЯ спальня.

– Вот и выпусти меня отсюда! – давай, Хлоя, раз уронила уже своё достоинство, то хотя бы сделай вид, что оно не твое и просто здесь валялось до тебя.

Могу поклясться, что в карих омутах улавливаю тень удивления. И черт меня дёргает, скользнуть взглядом ниже его шеи...

Глаза жадно пробегают по очерченным острым ключицам мужчины. Ниже...

С мокрых угольно-черных волос падает капля воды, стекая по ключице, огибая ложбинку, чертя мокрую дорожку по светлой коже. Вниз по внушительным и упругим мускулам на груди. Ниже... Вдоль подтянутого живота, на котором отчётливо виднеются очертания хорошо проработанного пресса. И эта прозрачная капля пропадает где-то за краем полотенца. Провожаю ее голодным взглядом...

Махровое белоснежное полотенце, завязанное на бедрах, обнажает возвышающиеся над краем ткани тазовые косточки, прекрасно очерчивая их. С трудом сглатываю вязкую слюну, но это не спасает от сухости во рту, и заставляю себя поднять взгляд к его глазам.

Сладостная трясина волнения утягивает меня в свою обитель совершенно легко.

Господи, эти глаза! Чистый шоколад, тягучий, манящий, но до боли, до стиснутых зубов, до крошева в душе из мелких стекол, холодный. Они затягивают в свою глубину, так, что ты забываешь всё вокруг. Забываешь кто ты, забываешь, КАК они могут ненавидеть. Сейчас просто холодные, ледяные. Два дьявольски выстуживающих душу и всё тепло из сердца айсберга.

Густые темные брови, обрамляющие карий космос, сведены к переносице.

– ... поняла меня, Тень? – искусанные губы напротив кривятся в язвительно-насмешливой ухмылке.

И до меня только сейчас доходит. Прошибает сознание одна только бьющая током мысль, пульсирующая в висках: я не слушала то, что он говорит.

Кай замечает. Кай всегда и всё замечает. Любую мелочь, любой самый неосторожный вдох. И взгляд.

– Проблемы со слухом? Я говорю, ВСЁ рассмотрела?

Я вздергиваю подбородок и на чистом упрямстве выдерживаю его прямой жёсткий взгляд, который приковывает, заставляя замереть. С трудом делаю над собой и усилие, чтобы не расплавиться оловом под его пылающим гневом взором.

Кай медленно и бесшумно сокращает расстояние до двери и лёгким касанием тьмы, соскользнувшей с его пальцев, заставляет защитный барьер осыпаться мягким пеплом. Приглашающе-выпроваживающим жестом брюнет распахивает дверь и, опершись спиной о косяк, встаёт в проёме.