– И ты, как добропорядочный, хорошо вымуштрованный муж, перестал говорить о своих подозрениях, и ссоры прекратились.

– Я просто перестал об этом думать, меня отвлекло домашнее блаженство. То, чего ты никогда не поймешь и не познаешь.

– И это блаженство заставило тебя относиться к миссис Джойс более приязненно?

– Возможно. То, что теперь она нравится мне гораздо больше – это правда. И я благодарен ей за дружескую руку, протянутую Верити, когда… в общем, когда моя жена нуждалась в друге.

Ну наконец-то они добрались до главного.

– Она нравится тебе как очаровательная знакомая или как сестра твоей жены?

Хоксуэлл нахмурился.

– Чертовски странный вопрос. Это ты к чему?

Каслфорд сменил позу, уперся локтями в колени и наклонился ближе к креслу друга.

– Дело вот в чем. Я намерен соблазнить миссис Джойс.

Хоксуэлл резко выпрямился.

– Правда?

– Более чем. Наверняка… безусловно намерен.

Хоксуэлл боролся с изумлением, пытаясь переварить услышанное.

– Я не особенно удивился, просто растерялся, услышав твое заявление. Она прелестная женщина. Но…

– До чего никчемное слово «прелестная». Дафна Джойс – изысканна.

– Может, она и изысканна, но я нахожу ее слегка… холодной. – Хоксуэлл пожал плечами.

– Может быть, она не в твоем вкусе. Я столкнулся с другой стороной ее натуры, весьма далекой от холодности.

– В самом деле? – Теперь Хоксуэлл сам наклонился к нему, превратившись в слух.

– В общем, я намерен ее получить. Однако сначала мне хотелось бы знать, не оберегаешь ли ты ее настолько, что можешь сделать что-нибудь неудобное, к примеру, вызвать меня на дуэль. Мне показалось, ты попытаешься меня отговорить.

Хоксуэлл ошеломленно посмотрел на него.

– Я тронут, Каслфорд. И я нисколько не шучу. Неужели ты отказался бы от изысканной женщины, если из-за этого нам пришлось бы встретиться на поле чести?..

Каслфорд решил не объяснять, что он вовсе не говорил, будто откажется.

– Ну и?..

Хоксуэлл немного подумал.

– Может, моей жене она как сестра, но на самом деле они не родственницы. Нет, я не буду бросать тебе перчатку.

– Я рад, что ты так на это смотришь.

– Тем не менее я должен попытаться тебя отговорить.

– Считай, что ты это уже сделал, и избавь нас обоих от лишних разговоров.

Хоксуэлл открыл рот, собираясь возразить, но передумал и сделал глоток вина.

– Когда? Я должен быть готов к боям на семейном фронте, когда Верити об этом услышит.

– Скоро. Неделя… самое большее – дней десять. Мне только нужно вызвать ее в Лондон.

– Ты чересчур уверен в себе, настолько, что даже не просишь меня дать слово не предупреждать ее через жену.

– Нет никакой необходимости ее предупреждать. Она уже знает.

Брови Хоксуэлла взлетели вверх.

– Ты уже сообщил ей о своих намерениях?

– Не так чтобы прямо, но она знает.

Хоксуэлл внимательно посмотрел на него и усмехнулся:

– Ты уже попытался, верно? Ты попытался, но совершенно ничего не вышло. И не делай вид, что это предположение нелепое. Я тебя знаю, и я прав. – Он с досадой стукнул себя по колену. – Проклятие, жаль, что Саммерхейза нет в городе! Мы бы держали пари и получили много удовольствия, глядя, как обещанная неделя превращается в год или даже в никогда.

– Может, тебе и требуется год, чтобы уложить в постель изысканную женщину, но заверяю тебя, мне хватит недели или, может быть, две, в крайнем случае – три. Но год – это смешно, тут и говорить не о чем.

– Значит, у тебя в рукаве козырь, о котором я ничего не знаю.

– Только мое обаяние.

Хоксуэлл так расхохотался, что даже побагровел. Вытирая глаза, он налил себе еще вина.

– Посмотрим, как твое пропитое обаяние поможет тебе с этой особенной женщиной, Каслфорд.