– Благодарю, мадам, – сказал Хастед и вместе с горничными принялся расставлять фарфоровые чашки на столе.

Заискивающая манера Хастеда частенько успокаивала Августу, но сегодня это не сработало. Она встала и вышла в открытое французское окно. В ярко освещенном солнцем саду ей тоже не стало легче на душе. Как же остановить Дэвида Миддлтона?

Она все еще размышляла над этим вопросом, когда пришел Мики Миранда.

Августа обрадовалась его визиту. Он выглядел щеголевато, как и всегда в черном фраке и брюках в полоску, с безупречно белым воротничком под щеками и с черным атласным галстуком на шее. Мики сразу же догадался, что Августа чем-то расстроена, прошел через весь зал пружинистой походкой дикого кота и спросил с выражением искреннего сочувствия:

– Миссис Пиластер, что-то случилось?

Она была благодарна ему, что он пришел первым. Схватив его за рукав, она ответила:

– Да, кое-что очень ужасное.

Его ладони покоились на ее талии, как будто он пригласил ее на танец, и она с удовольствием ощущала, как его пальцы ощупывают ее бедра.

– Только не волнуйтесь, – успокоил он ее нежным голосом. – Расскажите о ваших тревогах.

Ей действительно стало спокойнее. В такие моменты Мики ей чрезвычайно нравился. Он походил на молодого графа Стрэнга, с которым она некогда встречалась в юности. Все в этом молодом человеке напоминало о графе: его легкая походка, готовность выслушать в любое время, красивая одежда и, что самое главное, плавность в движениях, будто он весь состоял из хорошо смазанных шарниров. Стрэнг был светловолосым англичанином, а Мики – темноволосым латиноамериканцем, но оба они заставляли ее по-настоящему почувствовать себя женщиной. Ей так захотелось привлечь его к себе и положить голову ему на плечо…

Перехватив взгляды горничных, она подумала о том, что поза Мики, стоявшего почти вплотную к ней и держащего руки на ее талии, несколько неприлична. Отстранившись, она взяла его за руку и вывела через французское окно в сад, подальше от любопытных ушей слуг. Здесь было тепло и приятно пахло цветами. Они сели на деревянную скамеечку в тени, и Августа повернулась, чтобы смотреть на Мики. Ей хотелось подольше задержать его руку в своих руках, но это тоже выглядело бы неподобающе для дамы ее возраста.

– Я видел, как выходил Сэмюэл. Он как-то причастен к вашему беспокойству? – спросил Мики.

Августа ответила тихо, и Мики пришлось нагнуться так близко, что она могла бы поцеловать его прямо в губы.

– Он приходил сообщить, что отказывается от должности старшего партнера банка.

– Хорошие новости!

– Да. Это значит, что должность, вне всякого сомнения, достанется моему мужу.

– И Папа наконец-то получит свои винтовки.

– Как только Сет отойдет от дел.

– Просто уму непостижимо, как этот Сет цепляется за свою работу! – воскликнул Мики. – Отец постоянно меня спрашивает, когда же настанет долгожданный момент.

Августа понимала волнение Мики: он боялся, что отец заставит его вернуться в Кордову.

– Не думаю, что Сет продержится долго, – ответила она, чтобы успокоить его.

Он заглянул ей в глаза.

– Но не это расстроило вас.

– Нет. Все дело в том утонувшем мальчишке из вашей школы. Как там его звали – Питер Миддлтон? Сэмюэл сказал, что брат Питера, юрист, хочет задать мне неудобные вопросы.

Лицо Мики помрачнело.

– После всех этих лет?

– Вам лучше знать, чем мне.

Августа помедлила. У нее на языке вертелся вопрос, ответа на который она ожидала со страхом. Собравшись с духом, она задала его:

– Мики… Как вы думаете, тот мальчик действительно скончался по вине Эдварда?