– Вам куклу оставить? Для дочери.

Петелина посмотрела на снимок, на котором Настя была запечатлена первого сентября в первом классе – с букетом и шикарным бантом.

– Ох, Миша. Она куклы на игру в керлинг заменила. Пупсам двадцатикилограммовые камни теперь предпочитает, – улыбнулась Елена.

На столе затренькал рабочий телефон. Эксперт вышел. Следователь взяла трубку и услышала вежливый вопрос:

– Елена Павловна?

Петелина обрадовалась, узнав голос патологоанатома Ивана Ивановича Лопахина. Она не знала точно, сколько ему лет, но была уверена, что он резал трупы и писал заключения для следователей, которые давным-давно вышли на пенсию. Как поговаривал ироничный Лопахин: «Даже самый лучший хирург мне в подметки не годится. Я не получил ни одной жалобы от пациентов».

– Иван Иванович, только что о вас вспоминала.

– Помяни черта, он тут как тут. Порой мне кажется, что я работаю в его приемной.

– В таком случае я – тур-агент, поставляющий клиентов…

– Для путешествия в один конец.

Елена подыгрывала патологоанатому, полагая, что только благодаря самоиронии Лопахин смог проработать на такой должности долгие годы. Но пора было переходить к делу.

– Иван Иванович, к вам поступит тело Екатерины Гребенкиной. Обратите внимание на эпителий и ворсинки ткани под ее ногтями.

– Я потому и звоню, что на все обращаю внимание. Тело бедняжки сначала отвезли в ближайший морг. Пришлось организовать перевозку ко мне, в судебный. И вот что санитары мне рассказали.

– Я вся внимание.

– Представьте, Елена Павловна, в больничном морге бедной девочкой уже интересовались двое – один назвался ее другом, другой дядей. Приезжали они по отдельности. И оба хотели взглянуть на ее вещи, особенно на сумочку.

Елена нахмурилась и перевела взгляд на диван. Там в полиэтиленовом пакете лежала маленькая сумочка погибшей. Следователь машинально положила ее, когда только вошла в кабинет и стала включать свет. Вот они, издержки первого дня после отпуска!

– Спасибо, Иван Иванович. Как только будут результаты…

– Всенепременно.

Следователь попрощалась с патологоанатомом и перенесла сумочку к столу. Щелкнула застежка, пальцы в перчатках аккуратно расстегнули молнию. Петелина вывернула содержимое сумочки на расчищенный стол. Ее глаза сразу заметили главное.

Ну надо же!

Дома Елену встретила недовольная мама. Ольга Ивановна Грачева жила в соседнем подъезде, встречала внучку Настю после школы и водила ее на тренировки по керлингу. Мама Елены Павловны дипломатией не отличалась и говорила то, что думала:

– Нормальные люди в отпуске по дому скучают, а ненормальные – по работе.

– Задержалась, мамуль. Дела.

– Уголовные. А ты о домашних делах подумала? В квартире пыль, холодильник пустой, пришлось мне сумки из магазина на себе переть, чтобы ужин приготовить.

– Откуда пыль? Нас две недели не было.

– А пыль по Таиландам не ездит. Она норовит с улицы – и в дом! Если не убирать, как ленивые римляне в Помпеях, то пылью целый город завалит.

– Мам, там извержение Везувия было.

– Ты мне Везувием голову не морочь. Не успеваешь сама – найми прислугу, а у меня и от своей квартиры поясницу ломит.

Из комнаты вышла дочь Настя. Елена заметила в глазах тринадцатилетней девочки неподдельную грусть.

– Что случилось, Настя?

– Пока я на слоненке в Таиланде каталась, первенство Москвы пропустила.

– Подумаешь. Будут другие соревнования.

– Тренер обиделась и поставила Веру скипом. Теперь она капитан. Девчонки говорят, меня на второй номер поставят. Обидно.

Елена обняла дочку.

– Нам же было хорошо на море.

– Это тебе с Валеевым было хорошо. Каждый день от меня запирались.