Забурившись за углом, показываю ей, чтоб убиралась прочь, но эта глупая неадекватная курица угрожает ментами и уходить явно не планирует, привлекая всё больше внимания.

К детской площадке подъезжает чёрный внедорожник. Слышу топот, выстрелы и хлопок дверей, а там уже водила бьёт по газам.

Поднимаюсь на ноги. Держа на готове ствол, осторожно заглядываю в арку.

Так и есть. Свинтили…

Быстрым шагом направляюсь к человеку, лежащему на земле.

– Живой? – подсвечиваю пространство вокруг себя телефоном.

В первое мгновение думается, что я опоздал, но когда принимаюсь осторожно тормошить его, выдыхаю. Потому что «тело» начинает стонать.

– Пулевое? Ножевое? – допытываюсь сразу. – Слышь, ответь.

Молчит, и это как-то напрягает.

– Я позвонила в скорую! – не рискуя заходить в арку, громко сообщает извне мадам с тявкающим пинчером.

– Не… не надо… в больницу. Мне… нельзя, – оповещает пострадавший.

И почему я не удивлён?

– Надо глянуть, что там, – аккуратно переворачиваю его на спину.

– Насте… отдай.

Не сразу до меня доходит, чего он хочет. Сдёргивает что-то с шеи и, зажав в ладони, протягивает мне…

*********

– А вот и наш… Илюха, – Черепанов меняется в лице.

– Отойди, – ору на него и вваливаюсь в квартиру с мычащим телом в обнимку.

– А чё такое? – Тоха в недоумении глазеет на «гостя».

– Дверь закрой за мной.

– Паровоз…

Не разуваясь, двигаю в комнату вместе со своей ношей. Голоса и смех затихают, как только взгляды всех присутствующих концентрируются на мне.

– Дайте приземлиться, – приказываю, тяжело дыша.

Чёртовы ступеньки. Коней двинуть можно.

– Это ещё кто такой? – Дымницкий и Кабанов подрываются с дивана.

Я укладываю избитого пацана туда и шумно выдыхаю. Все мышцы огнём горят.

– Осмотри его, Свечка, – обращаюсь к Ленке, в шоке наблюдающей за происходящим.

Очень кстати она тут оказалась. Прям всё к одному складывается.

– Давай-давай, Лена, пошустрее…

– Яяя? – она удивлённо на меня таращится.

– Ты говорила, что училась на медсестру, – напоминаю, раздражаясь.

– Это было давно, и училась я на ветеринара!

– Один хрен.

– Да, как бы, не совсем! – спорит, прикладывая пальцы к сонной артерии «пациента».

– Проверь, пуля или ножевое, – поясняю, скидывая с себя кожанку. – На улице не было возможности. Надо было линять. Еле допёр его через дворы.

– Это же не труп, да? – спрашивает Витос, отчаянно паникуя.

– Пока пульс есть, – успокаивает его Лена.

– Пока?

– Не пойму, что с ним. В отключке, но периодически подаёт признаки жизни, – сообщаю, расстёгивая на парне куртку.

– Да на нём живого места нет, – она морщится, когда разглядывает испачканное кровью лицо. – Нос, возможно, сломан, но эт не точно.

Задираю свитер. На животе и груди никаких ран не обнаруживаем. Только гематомы.

– Что с рёбрами и внутренними органами вот так на вскидку не определим, – задумчиво вещает Свечка, ощупывая парня. – А ну-ка, переверни его, Илюх.

Делаю то, что просит, однако ничего нового мы на спине не находим. Да, те бугаи успели конкретно его отмутузить, но огнестрела я не вижу.

– Башню проломили. Кровь идёт, – подключается к нашему «обследованию» Дымницкий.

– Сотрясение по-любасу есть, – констатирует Свечка, ловким жестом расстёгивая ремень.

– Ты чё делаешь? – округляет глаза Кабан.

– Осматриваю. Что ещё по-твоему? – с невозмутимым выражением лица стаскивает с незнакомца джинсы. – Ну тут тоже вроде норм. Ноги целы.

– Ты и в трусы к нему полезешь, Свечкарёва? – уточняет Череп.

– Это вы уж сами, если надо! – злится она, оставляя тело в покое.

– Ничё такой, да? – Тоха толкает Витоса в бок.

– Ты дебил? – ощетинивается тот.