Я снова утвердительно дернула головой. Машинально. Потому, что ничего не понимала. Не могла просто-напросто.

- А то, что он, похоже, свалил и долги на тебя оставил уже дошло или еще нет?

- Он не мог так поступить, - выпалила я.

- Ну-ну, - Димон поднялся. - Не мог. Тебе виднее. Тогда это… Как на связь выйдет, то скажи, чтоб трубку брал, когда мы звоним. Потому, что мы все равно его найдем и тогда хуже будет. А не найдем, тебе все выплачивать придется. Как жене. Потому, что ты указана созаемщиком. Хату продавать. И то не факт, что хватит, ведь процентики-то капают. Пошли, Толян.

И они ушли.

Уронив голову на скрещенные на столешнице руки, я разрыдалась. Но не из-за долга. Не из-за его гигантского размера. Но потому, что Сережа просто взял и свалил, оставив меня разбираться с долгом перед бандитами и бросив напоследок свое “ладно”. А предварительно еще и обманом заставил стать созаемщиком по кредиту. Я четко помнила, как подписывала бумаги. Мы только из свадебного путешествия вернулись, он сказал, что “надо всего пару сотен тысяч взять” и чтоб это сделать, необходимо разрешение жены… А я… А я подписала не читая, как самая настоящая идиотка.

В какой-то момент слезы иссякли. Такое бывает, когда просто уже не можешь больше плакать, а глаза превращаются в две узенькие щелочки, через которые едва видишь. Тело ужасно затекло. Это сколько я просидела за кухонным столом, поливая слезами бумаги, исходя из которых буду должна бандитам миллионы, если Сережа не объявится.

А он не объявится.

Повалившись на кровать я забылась тревожным сном, полным кошмарных сновидений, вспомнить которые, проснувшись, не смогла. Да и какая разница, учитывая, что моя жизнь внезапно стала хуже самого кошмарного на свете сна?

На тумбочке стояло наше с Сережей свадебное фото. Там он в темно-сером костюме с зачесанными назад русыми волосами и широкой белозубой улыбкой. Высокий и красивый. Такой… Правильный. И я… В белом платье с короткой пышной юбкой и корсажем-бюстье, потому, что в двадцать девять принцесистые надевать уже как-то смешно. У меня волосы локонами до талии - как я радовалась, что не поторопилась остригать их, хоть очень хотелось. И глаза счастливой женщины, уверенной, что впереди у нее то самое долго и счастливо.

Мерзавец.

И постель пахла им. И вообще казалось, что весь воздух в квартире пропитан его запахом и из-за этого отравлен. Я вскочила. Голова закружилась, но я наплевала на это. Вздохнула, потом выдохнула. А потом распахнула настежь все окна в квартире. Сорвала постельное, сунула в мусорный пакет. Туда же свадебное фото в рамке. И флешку с фильмом и другими фото.

Застыла.

Что, если…

Взяла телефон, еще раз позвонила. Абонент вне зоны действия сети.

Отбила вызов.

Открыла шкаф с одеждой. Вытряхнула из него все его вещи. Потом из ванной комнаты. Потом методично и планомерно распихала их по мусорным пакетам. Тех в квартире было много потому, что я такие вещи любила покупать с запасом. Ну а после вынесла их на мусорку. В четыре ходки, но ничего.

Главное, что дышать сразу стало легче.

8. Глава 8

Я поехала к свекрови. У нас с ней сложились холодно-нейтральные отношения, предполагающие общение практически только в праздники. Сообщать ей, что обожаемый сынок задолжал три ляма бандитам и свалил, оставив меня разбираться с долгом, не хотелось. Было ее жалко. Но и не попытаться узнать, где Сережа, я не могла. Потому, что пара минут облегчения после выбрасывания его вещей прошли, оставив меня наедине с гигантским долгом, от которого так просто как от тряпок и ботинок не избавиться.