Мечусь по залу растерянным взором, цепляюсь за фигуру, что мое сердце узнает раньше, чем распознает мозг. Не понимая, из-за чего учащается пульс, возвращаю внимание к тому, о кого запнулось мое дыхание, и встречаюсь с пронзительно-синим колючим взглядом. Практически не мигая, на меня смотрит мой незнакомец из филармонии.

Взгляды сцепляются. Глаза в глаза. Я вижу, как он сверлит меня этим нечитаемым взором, но уверена, он узнал меня. Просто не мог не узнать. А затем просто отворачивается и уходит.

— Пап, я на минутку, — осипшим от волнения голосом предупреждаю отца.

Он лишь кивает, продолжая разговор. А я на негнущихся ногах, с биением в груди, отбивающим бешеный ритм, оглядываюсь по сторонам, выискивая его.

Сколько раз за эти бесконечные четырнадцать дней я прокручивала две наши мимолетные встречи, сколько раз воскрешала его жесткие и грубые слова и столько же находила ему оправдание. Он знал моего отца — это очевидно, как, видимо, и тот факт, что знал, чья я дочь. Ведь когда я увидела папу там, у такси, ни один мускул не дрогнул на лице Кира. Все потому, что он знал. С самого начала знал, кто я, поэтому не захотел связываться. Никому не нужны проблемы от связи с дочкой Александра Плахотина.

Но если он так жестоко оттолкнул меня в прошлый раз, зачем я ищу его снова?

Просто взглянуть. Еще один лишь раз. Ведь за просмотр никто денег не возьмет, и больнее он мне не сделает.

Но незнакомца нигде нет. Ушел? Увидел меня и сбежал?

Щеки пылают, и я задыхаюсь от отчаяния. Выбегаю на улицу прямо в шелковом платье и накинутом сверху него пиджаке. Ловлю ртом морозный воздух, словно рыба, беззвучно открывая рот. Дышу, но кислород будто не поступает в легкие.

— Я же предупреждал тебя, — раздается за моей спиной голос, при звуках которого сердце замирает в груди.

Чем на этот раз закончится разговор с синеглазым?

Друзья! Не забывайте поставить лайки роману и добавить книгу в библиотеку, если понравилась глава. Ваша обратная связь очень важна для меня!

9. Глава 9

Мия

Сердце пропускает удар. Пауза. Разряд.

Медленно оборачиваюсь и упираюсь взором в широкую грудь обтянутую черной рубашкой и темно-синим пиджаком. Медленно поднимаю глаза вверх и ощущаю, как пересыхает во рту. Синие пронзительные глаза смотрят на меня так пристально, что невольно опускаю веки, стараясь не поддаваться эмоциям, пробуждающимся рядом с ним. Но вместе с этой эмоциональной бурей из груди на поверхность поднимается злость.

Какое право он имеет так со мной разговаривать?

— Это ты за мной вышел, не я, — кинула зло, встретившись с тяжелым взором. — Мне воздуха мало было внутри. Что тебе самому от меня нужно?

Говорю резко, и с каждым словом моя злость на него за то, что общается со мной как с назойливой мухой, на папу за лицемерие и обман, маму, за то что никогда не встает на мою сторону, и свою жизнь в целом, наслаивается слой за слоем, превращаясь в огромный ком.

Кир не двигается и не выдает никаких эмоций вообще, просто изучает меня, словно интересный экземпляр. И только теперь я начинаю нервничать. Меня охватывает озноб. Ощущаю, как шелк платья и подкладка жакета накаляются от морозного воздуха и прижимаются ледяной пленкой к коже, вызывая мурашки. Но не сбегаю внутрь, пригвожденная к месту энергетикой мужчины напротив.

— От тебя? — и снова от звука его голоса перехватывает дыхание. Да что со мной не так? Почему он так действует на меня? — Ничего. Выполняю свою работу, — не стал вдаваться в подробности, какую именно.

— Твоя работа — следить за моими передвижениями? — выдаю, прежде чем успеваю задуматься.