Кеммер почувствовал себя окончательно глупо, словно только что дёрнул её за косичку и собирался стукнуть по голове лопаткой.

А ведь он всего лишь повёл себя с Боллар так, как повёл бы с любым другим назначенным через его голову офицером – действовал строго в рамках устава и при этом давал понять, насколько сильно не желает видеть её в части. Вот поэтому его и раздражали женщины на службе – невозможно одновременно обращаться с ними и как с женщинами, и как с военнослужащими.

За то, как она дерзила, любого другого Кеммер посадил бы в карцер на пару суток, для просветления в мозгах. А с ноблариной он так поступить не мог. Именно это и бесило сильнее всего – император вынудил его взять подчинённую, которая отказывалась подчиняться, чувствуя за своей спиной поддержку! При этом применять к ней стандартные меры наказания командор не мог, так как в отношении женщины они казались слишком жестокими.

Что он должен был делать? Игнорировать? Это тоже неправильно, необходимо сразу же установить границы допустимого и за их несоблюдение жестоко карать. А карать очень хотелось. Командор мазнул взглядом по ужинающим офицерам, но достойной жертвы не нашлось, а вымещать гнев на подчинённых без причины он не привык, если только они не нарывались сами.

Однако перспективу перекрашивать ангар днём оценили все, поэтому в столовой царила тишина, нарушаемая только стуком приборов о тарелки. Никто даже не подумал ставить угрозу командора под сомнение – все знали, что слов на ветер он не бросает.

Капрал Фоль скривился и сел за дальний стол у стены. К Блайнеру он относился без особой неприязни и обычно признавал справедливость его наказаний. Однако сегодня командор явно отклонился от привычного курса и лютовал почём зря. Легранд украдкой бросил взгляд на Аделину. Хороша, конечно… Может, командор так горячится, потому что решил сам за ней приударить? Хотя не похоже – они друг на друга даже не взглянули.

Кеммер сосредоточенно смотрел в тарелку, обдумывая сложившееся положение. Съел хорошо если пару ложек – и то через силу. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но за фасадом равнодушия бушевал гнев, который командор изо всех сил пытался усмирить.

Казалось бы, никакой катастрофы не произошло. Подсунули ему в часть неугодную подчинённую, так не первый же раз! С чего его так сильно проняло? Может, зря он так реагирует? Сама целительница пока что держится неплохо, по крайней мере, не истерит. Может, попробовать как-то с ней договориться?

Смирившись с тем, что ужин не задался, Кеммер поднялся на ноги, отнёс свой поднос к стойке с грязной посудой, а затем подошёл к Аделине и сухо распорядился:

– Гарцель Боллар, будьте добры зайти ко мне через час. Необходимо обсудить ваше служебное расписание.

Вернувшись в свои покои, командор переоделся в одежду для бега, а потом широко распахнул окно, находящееся на торцевой стороне здания. Огляделся, убедился, что никто его не видит, перемахнул через подоконник, запер ставни на замок и рванул в сторону старой взлётной полосы.

Бегать Кеммер любил с детства. Словно возвращался в прошлое, когда нёсся сквозь пахнущую лесом ночь, и проблемы не могли его догнать. И чем быстрее он бежал, тем незначительнее они казались, оставаясь позади. И только тогда он мог остановиться и взглянуть на них издалека, чтобы вернуться и встретиться с ними лицом к лицу.

Сегодня он бежал не от проблем, а от собственного гнева, мешавшего принимать взвешенные решения.

Ритмичный стук сердца, бурлящие силой мышцы, размеренное дыхание: четыре касания земли на вдох, четыре на выдох. Тело покрылось испариной, а внутри проснулся азарт. Захотелось побежать ещё быстрее. Быстрее ветра, быстрее мыслей.