Дома я навел порядок, убрал посуду, которую помыли девушки, полил мамины цветочки и вспомнил про соседские. Снял ключи с гвоздика в прихожей. Пошел во вторую свою квартиру, которую по-прежнему не считал своей.

Открыв дверь дяди Яшиного жилища, я застыл на пороге и осмотрел обстановку новыми глазами. Как будто, после того как рассказал компании, что моя мама здесь осталась единственным прописанным жильцом, наконец и сам поверил в это.

Подарок, по мнению Вовочки, нам достался что надо. Дядя Яша один в хоромах чувствовал себя жутко одиноко – подумалось. Его редко кто навещал в последнее время, и похороны были «нищенскими», за счет факультета. Выносили из морга в закрытом гробу. Домой дядю Яшу не завозили. Были речи на кладбище. Декан биофака сказал о большом вкладе Якова Аароновича в науку. Лозовой наш тоже толкнул речь. Накануне он приходил домой к дяде Яше. Требовались кое-какие документы. Я дал ключи, объяснил, где искать бумаги, – в секретере мебельной стенки. Мне дядя Яша говорил. Он учел, что мог. До конца был в сознании, и я никак не ожидал, что все окончится так печально. Лозовой вернул мне ключи часа через два. В руках у него была большая сумка, хотя до этого приходил пустой. «Столько документов?!» – мысленно удивился я.

Когда потом пошел поливать цветы, то не обнаружил коллекции марок дяди Яши. Пропали все альбомы, что стояли в стенке. Дядя Яша был увлеченным филателистом, настоящим. Как-то сказал мне: «Знаешь, Тима, моя коллекция ведь денег стоит!» Как я понял – немалых.

Коллекцию дядя Яша завещал мне хранить, но что прикажете делать? Идти к проректору своего института с обвинением, что тот спер марки? Мне эти марки, по большому счету, были до фонаря. Только что денег стоят, как сказал дядя Яша…

Дойдя с кувшином до кабинета дяди Яши, как он называл одну из комнат, вдруг не то что увидел, почувствовал – что-то здесь не так. Еще не понял даже, что именно. Только потом сообразил: нижний ящик стола выдвинут. Не до конца – так, приоткрыт. Прежде все ящики были закрыты, за это готов был поручиться.

Сам ящик открыться не мог, – допустим, от вибрации. Землетрясение в последний раз случалось лет десять назад, да и то не в Горьком, конечно, а в Молдавии. У нас только люстры чуть-чуть раскачивались. Кто радио не слушал, вообще ничего не понял. Особенно если с бодуна…

Родственники объявились? Родственники зашли бы к соседям – ко мне наверняка, за ключами. Не говоря о том, что нет в Горьком никаких родственников у дяди Яши.

«Хорошо, – рассуждал я. – Пусть кто-то как-то вошел-таки в квартиру, не сломав замков. Что именно неизвестный искал в нижнем ящике стола у дяди Яши?.. А кто сказал, что только в нижнем ящике? Быть может, он искал и в других местах?..»

Я принялся осматривать внимательно стол и обнаружил, что на каждой ручке, в середине, отсутствует пыль. А по краям ручек она есть. Я прошелся теперь по всем комнатам и осмотрел внимательно все, что мог. Пыль отсутствовала на ручках всего, что открывалось, на всех ручках то есть! Тут прошлись по всей квартире. По какой-то оплошности забыли до конца задвинуть один лишь нижний ящик стола. Быть может, злоумышленника отвлек кто-то? Смотреть, что пропало, было бесполезно. Я понятия не имел, что именно лежало в ящиках прежде. Ценностей у дяди Яши, кажется, не водилось, помимо коллекции марок. Но с коллекцией-то как раз все было понятно.

Я задумался: что же делать? Сообщить в милицию? А о чем? Что мне показалось, будто кто-то залез в квартиру, которая теперь числится за моей матерью, но что из квартиры пропало, я не знаю? Бред какой-то! Ни один мент, если он в своем уме, не пойдет после такой вводной снимать отпечатки пальцев с мебели. Тем более, как я заметил, пыль отсутствует не только в середине ручек, где за них берутся, но и вокруг – на полированной поверхности. Очевидно, ручки все протерли тряпкой.