– Это не его вина, Дебора. Мистер Хэй поскользнулся на апельсиновой корке и толкнул меня. Я был застигнут врасплох и упал на середину дороги как раз в тот момент, когда появилось авто. Мистер Хэй был более чем огорчен и приходил ко мне каждый день с книгами, фруктами и всякой всячиной.

– Это самое меньшее, что он мог сделать, – огрызнулась служанка, – после того, как отправил человека в больницу со своими прекрасными джентльменскими манерами. Я видела, как он ждал на улице, пока вы были у нас в лавке, и разводил разговоры с каким‐то десятилетним шкетом, что курил огрызок сигары, – по таким тюрьма плачет. Стоял там, как раскрашенный майский столб, с лицом что твой кирпич. Скверный человек, скажу я вам.

– Нет, Дебора, ты ошибаешься. Мистер Хэй мой друг, – заявил Пол.

– Никогда не быть ему другом моей красавицы, – упрямо заявила Дебби, – если бы все его пороки выступили на лице, оно покрылось бы волдырями, густыми, как копоть в лондонском смоге. Нет, мистер Бикот, не называйте его так, то есть другом, ведь и Иуду, и Брута тоже считали друзьями.

Видя, что ее не остановить, Пол повернулся к Сильвии и шепотом заговорил с ней, а Дебора все журчала, словно ручей, только временами повышая голос и заглушая шепот влюбленных.

– Сильвия, – тихо сказал юноша, – я хочу, чтобы ты прислала ко мне своего отца.

– Да, Пол. Но зачем ты хочешь его видеть? – удивилась девушка.

– Потому что нужно рассказать ему о нашей любви. Не думаю, что он будет так суров, как ты опасаешься, и мне стыдно, что я не рассказал ему все раньше. Я предпочитаю поступать по чести, и, Сильвия, дорогая, боюсь мы были не вполне справедливы к твоему отцу.

– Я тоже так думаю, Пол, и собиралась поговорить с отцом, когда мы вернемся домой. Но дай мне твой адрес, чтобы, если мы неожиданно уедем, я могла тебе написать.

Бикот дал ей свой адрес в Блумсбери, а также адрес своего старого дома в Уоргроуве в Эссексе.

– Пиши на имя моей матери, – сказал он, – тогда письмо не попадет к отцу.

– Он рассердится, если узнает? – робко спросила девушка.

Пол рассмеялся про себя при мысли о ярости старого индюка.

– Боюсь, что так, дорогая, – сказал он, – но это не имеет значения. Будь верна мне, и я буду верен тебе.

Тут подошла медсестра и прогнала посетителей, сославшись на то, что Бикот уже достаточно наговорился. Дебби вспыхнула, но смирилась, когда Сильвия предостерегающе подняла палец. Затем Пол попросил мисс Джанк зайти на его квартиру в Блумсбери и принести ему все письма, которые могли ждать его там.

– Я жду известий от матери и должен написать ей о случившемся, – сказал он. – Не хочу беспокоить мистера Хэя, но ты, Дебби…

– Господи, мистер Бикот, меня это не затруднит, – весело сказала служанка. – Уж лучше доверьте это мне, чем этому надутому павлину, которому нельзя доверять, что ни говорите, достаточно посмотреть ему в глаза – сразу ясно, что это преступник, как ни скрывай, вот я и говорю…

– Вам пора, уходите, пожалуйста, – вмешалась медсестра.

– О, благодарю вас, сударыня, но я повинуюсь только своей госпоже, как подобает служанке.

– Дебби, Дебби, – пробормотала Сильвия, целуя Пола на прощание, что Дебора попыталась скрыть от медсестры, встав перед ней и заслонив обзор, после чего они удалились. Сестра рассмеялась и поправила подушки больному.

– Какая странная женщина, мистер Бикот!

– Очень странная, – согласился Пол, – с характером и верная, как стрелка компаса.

Тем временем Дебби, не обращая внимания на это лестное описание, отвела Сильвию к портному и, в конце концов, остановила свой выбор на жуткой пурпурной ткани, из которой приказала сшить самое простое платье.