– Я думаю, ничего, – в его духе ответила Жанна.

Они прошли в комнату (кухню? спальню?). Страхова усадила гостя за стол и включила электрический чайник. Старик осмотрелся и тихо произнес:

– А вот здесь Дмитрич и умер.

Ну, ведь не со зла же он это сказал. А зачем тогда? Жанну даже передернуло.

– Как умер? – просто спросила она, хотя хотела заорать на него: «Какого хера ты сюда приперся и несешь всякую чушь о мертвецах?!»

– Бог наказал, – ответил старик и снова посмотрел в тот угол.

– За что?

«Молодец, хорошая девочка, – похвалила себя Жанна. – Столько выдержки и самообладания, молодец».

– Умерла бабка Нюра.

Жанна не поняла, рассказывает он ту же историю или начал новую, но перебивать не стала. Похоже, смерть других – это его любимая тема.

– Ну, собрались мы, елкины, на поминки.

Он рассказывал настолько медленно, что Жанне захотелось самой закончить историю смерти бывшего хозяина. Она не поняла, чья фамилия Елкины.

– А этот пропойца, елкины, напился так, что в пляс пустился.

Только после третьего упоминания Елкиных Страхова поняла, что это не фамилия, а присказка, слово-паразит.

– Когда же его выпроводили, он начал орать песни на всю улицу. Елкины, пришел домой, – старик показал в угол, – лег спать и захлебнулся.

Очень веселая история. Чайник отключился. Жанна встала, поставила кружки и положила в них по пакетику чая.

– Елкины, я ж вот чего зашел, за знакомство, так сказать. – Мужчина достал из внутреннего кармана своей лоснящейся от грязи куртки бутылку водки.

– Мы не пьем, – виновато улыбнулась Жанна и повернулась за сахаром.

– Почему же не пьем? – На пороге стоял Алексей. – За знакомство ведь всегда можно. – Страхов подмигнул гостю и сел за стол.

Жанне снова показалось, что сосед имел на нее какие-то виды. Он как-то изменился в лице, когда увидел Алексея. Старик и впрямь решил выпить с ней на брудершафт и, как говорится… Да нет же, показалось. Она ведь ему как минимум в дочери годится.

– Алексей, – представился Страхов и протянул руку соседу.

– Рома, – ответил мужчина и ответил на рукопожатие. – Елкины, сигареткой угостил, помнишь?

– Ах, да, – спохватился Алексей. – Рома. Своим воду – за триста, чужакам – за тысячу.

– Помнишь, – мужчина как-то по-женски закатил глаза. – Ну ладно тебе, елкины. Тебе так уж и быть, как своему чужаку пробурю за пятьсот.

– Спасибо. Мне уже мои молодцы все сделали. Да еще, может, я колодец откопаю. Кстати, Рома, а ты не знаешь, кому это взбрело в голову закапывать колодец и подвал?

Рома пожал плечами.

– О подвале не скажу, а вот о колодце слышал.

Жанна думала, что в этой комнате с минуты на минуту произойдет еще одна смерть. И Рому не Бог накажет, а Жанна. Ну разве можно так медленно рассказывать! Она подумала, что этот человек во всем такой. Интересно, в молодости он был таким же? С ним же никакой жизни. Пока разденется, ласки, то да се… Да с ним и уснуть можно даже занимаясь сексом.

– Елкины, оттуда воняло, как из задницы у черта, – воскликнул Роман.

По его лицу было видно, как он горд придуманной только что аналогией. Ее начал раздражать этот медлительный тип со своим «елкиным», и она вышла во двор.

– Вместо воды они доставали какую-то черную жижу, – услышала Жанна уже из-за двери.

Страхова посмотрела на окно спальни. Девушки там не было. Вдруг раздался крик, а потом звон бьющегося стекла. Жанна сразу подумала о люстре. Дорогущая люстра стоимостью что-то около тридцати тысяч рублей (единственная дорогая вещь, на которую удалось раскрутить Лешу) разбилась. Она знала, что нельзя доверять вешать такие ценности этим пропойцам. Из кухни выскочил Леша, за ним в собственной манере вышел Рома.