«Вот так всегда… ― вздохнул Матвей. ― Когда намечается какое-то важное мероприятие, то Настя обязательно подведет! После переезда в Москву она и так не вылезает из салонов красоты. Чуть ли не каждый день что-нибудь себе колет, красит, выдирает, накачивает. А когда у нас появится ребенок, то на него тоже не будет свободного времени? Спихнет на няню?» ― мысленно возмутился он.

Матвей прекрасно понимал: взять ребенка из детдома ― это далеко не то же самое, что взять котенка. К этому серьезному шагу должны быть готовы оба родителя.

И он как раз-таки был полностью готов, можно сказать ― мечтал о полноценной семье и детях. А вот у Насти в последнее время на уме были одни подписчики, кудри и ногти.

Да и вообще она стала заметно меняться после того, как Матвей сделал ей предложение. Ее доброта, покорность, и мечты о большой дружной семье стали куда-то улетучиваться, и с каждым днем Матвей все хуже и хуже представлял ее в роли матери.

«Вот Алина ― да, по ней видно, что она живет ради своих дочерей. Да и вообще Алина и Настя ― это как небо и земля», ― в который раз заключил Матвей.

Настя с самого начала не являлась его типажом женщин. И даже показалась немного навязчивой.

Может, кому-то и понравится, когда симпатичная и стройная блондинка вьется рядом, каждый день приходит в ресторан и строит глазки, но Матвей ее категорически игнорировал.

Тогда блондинка то ли нарочно, то ли нет, сломала каблук и подвернула ногу прямо перед машиной Матвея, и ему, как истинному джентльмену, пришлось везти ее домой.

И по дороге попасть в страшную аварию…

Матвей до сих пор помнил тот страшный дождливый вечер. И как Настю без сознания увозили на скорой, и как она пришла в себя только спустя неделю, и как доктор сказал, что она больше никогда не сможет иметь детей.

Последнее стало самым страшным испытанием для нее. Настя билась в истерике, кричала, что никому не будет нужна, винила в этом Матвея.

Тогда он чувствовал себя очень паршиво. Получается, испортил всю жизнь молодой девушке…

Сначала Матвей навещал Настю в больнице, после выписки он отправился вместе с ней на реабилитацию в Крымский санаторий, а после возвращения из Крыма они перевезли Настины вещи в его квартиру.

Встав с дивана, Матвей поднялся на второй этаж в свой домашний-рабочий кабинет, сел в кожаное кресло, открыл ящик и положил на стол пыльный фотоальбом.

Он долго рассматривал каждое фото.

Густые волосы, фигура такая, что не отвести взгляд, карие глаза как всегда счастливые, на губах ― улыбка. Такой он и запомнил ту Алину, что была с ним почти шесть лет назад.

Веселую, радостную, очень красивую и легкую девушку, которую он променял на карьеру…

Тогда Матвей почти сразу пожалел о своем решении. Понял, что не может жить без нее, но было уже поздно.

Он искал Алину по родственникам и друзьям, пытался раздобыть ее новый номер телефона и связаться с ней в соцсетях, но Алина спилила эти отношения под самый корень.

Матвей не признался, как бегал по общим знакомым, как искал ее, как жалел о своем выборе, как часто она ему снилась, и как долго в его голове звучал ее смех.

«Зачем ворошить прошлое? Кому от этого станет легче? У каждого из нас теперь своя семья», ― подумал он, когда впервые за долгие годы разговаривал с ней в кабинете своего нового ресторана.

Но теперь его преследовало странное предчувствие, что в семье Алины все-таки есть какой-то подвох.

Тогда в спальне он успел сфотографировать рамку с фотографией, затем по поиску лиц нашел в интернете так называемого отца девочек, который, на минуточку, оказался не каким-то там моляром или сварщиком, а начальником юридического отдела налоговой.