Я устал. Проваливался в пустоту. Оставить бы только смысл. Оставить бы только силы, чтобы дойти до дома.

Он спит, но чувствует через меня. В какие сны еще отправит? Я летаю из детства в будущее, а то и одновременно нахожусь в далеких друг от друга местах. Но такой и хочу быть, чтобы не заскучать в покое, посреди своей вечности. С ним не соскучишься – неужели я научилась даже таким словам, которые ему не нравятся? Он всегда отвергает их, но я успеваю услышать. Не любит он готовых фраз. Радуется только словам, которые падают на него как манна небесная. И сейчас, в своем полусне, ловит, ловит их и чувствует себя всесильным.

Вот ему вдруг показалось, что он знает, как писались первые слова о сотворении мира. После взрыва, после гула, после ветра. После пробы пера. Даже замер в дыхании от этого неожиданного чувства. Взмахнулся над миром невидимый покров, плавно опускается на землю, и в точках соединения с выпуклыми земными местами появляются, собираются слова. Их не много, совсем мало. Не надо много, не надо. Нужны только те, что соединяют землю и небо. Не люблю я многословие, и даже любое словие не люблю, а жду только соединения. Что это за светящиеся пятна воздуха вокруг меня? На них покоится невидимый покров, в них весь смысл соединения, только там появятся слова. Знание о них не меньше их произнесения и написания. Пусть даже не проявятся они своими очертаниями, а останутся пятнами света, с которыми я встречусь когда-нибудь, когда уже не нужны будут ни произнесенные, ни написанные слова, а только их смысл, который я буду собирать от места к месту, пронизывая эти пятна соединения покрова и неровностей жизни.

Так он думает и чувствует во сне. Но скоро проснется. С удивлением от яви, с удивлением возвращения. Не надо бояться своего бессилия, хочется подсказать ему, не надо. Когда-нибудь я научу тебя всему, когда-нибудь. Когда мы станем только мною.

Исправление ошибки – лучший способ жить. После нее появляется жизнь чувственная, думающая, и кажется, все только начнется с первого, исправленного, повторения. Так было и на этот раз.

Я пронзил свою деревню ночью, перед рассветом, сидя в «правильном» автобусе вместе с другими пассажирами, спящими, безразличными в этом сне к жизни, проносящейся не только за окном, но и в бесконечном времени. Один я не спал, не считая, конечно, водителя. Я не решился выйти из автобуса ночью там, где ничего бы не увидел. Не увидел бы не только потому что темно. А потому что ничего и нет.

Странно проезжать деревню, существующую только в памяти – как будто едешь во сне. Почему я не вышел? Не знаю. Ведь тысячи раз представлял именно такую картину: я выхожу, автобус уезжает, оставляя меня на пустой дороге, посреди пустыни. Ночь, темнота виновата в том, что этого не случилось. Живой человек всегда побеждает свой образ в выборе обычных действий. Что делал бы этот живой человек на пустой дороге ночью? Не умирать же он сюда приехал. Не упасть же на обочину, рыдая, чтобы уже не подняться.

Ничего страшного, что я проехал то место, к которому стремился, успокаивал я себя, хотя был как раз спокоен. По большому счету, я как раз на месте. Через час приеду в Гомель, поброжу по этому городу детства и юности – сколько времени я не был в нем? А завтра днем на пригородном автобусе вернусь сюда. Ничего это не меняет. Ничего. Главное сделано. И весь оставшийся час до Гомеля я думал о том, что думать так много не надо, так много чувствовать не надо, надо жить по принятому решению, а мысли и чувства и без того, сами, будут вплетаться в жизнь, никуда от них не деться. Они, конечно, никуда и не собирались деваться – продолжали вплетаться в меня, как ленточка в косичку первоклассницы.