– Меня зовут Гилель Эдинберг, – сказал он, протягивая мне руку.

– А меня…

– Рафаэль Скали, я знаю, – смеясь, перебил он.

– Нет. Рафаэль Скали – мой псевдоним. А настоящее имя Иона Ланкри.

– Псевдоним? – задумчиво повторил он. – Я тоже в свое время пытался сменить имя. Ну, значит, Иона. Иона, кстати, означает голубь. Но вы это наверняка знаете. Символ свободы, символ мира. Добро пожаловать, Иона. И пойдемте, осмотрим мои владения.

Его костлявая хрупкая кисть опустилась на мое плечо, чтобы дружелюбно подтолкнуть меня вперед, и я увидел на его предплечье татуировку.

Это был номер.

Я очутилась перед особняком, стоящим на тихой красивой улочке, прилегающей к авеню Ваграм. Сверилась с адресом: точно, он. Табличка на портале гласила: «Вилла “Венеция”».

Как только я позвонила в дверь, камера в саду повернулась в мою сторону. Механический голос попросил меня представиться, потом пригласил войти. На крыльце меня ждал какой‐то мужчина. Он стоял, сложив руки на животе – приветливое выражение на гладко выбритом лице, безупречно отглаженный костюм, – а потом преисполненным радушия жестом пригласил меня в дом.

Я застыла, пораженная роскошным убранством комнаты, в которую он ввел меня: огромные двери, высокий потолок, картины на стенах, широкая мраморная лестница. Одна эта комната была раз в пять больше, чем вся моя квартира.

– Меня зовут Клод. Я мажордом мсье Лучиани.

– Это я с вами разговаривала по телефону?

Он с достоинством кивнул.

– Мсье Лучиани ждет вас, – сказал он затем, приглашая меня следовать за ним.

Мы пошли по лестнице, чтобы подняться на второй этаж, прошли коридор с несколькими дверями, за которыми, очевидно, были комнаты. Я старалась охватить взглядом все детали, чтобы оценить стиль этого дома – столь же помпезный, сколь и какой‐то случайный. Словно хозяева безуспешно пытались замаскировать свое стремление выставить богатство напоказ. Пышно, но бездушно.

Клод провел меня через богато обставленную гостиную и трижды постучал в одну из дверей. Пропустил меня в просторный кабинет и вышел, закрыв дверь за собой. Я увидела высокого немолодого человека с резкими чертами лица и квадратным подбородком. Это и был мсье Лучиани.

– Роберто Лучиани, – представился он, протягивая руку и глядя на меня в упор большими черными глазами.

– Лиор Видаль.

– Спасибо, что откликнулись на мое письмо.

– Довольно странное, между прочим, письмо.

– В самом деле? – спросил он, явно припоминая, что же написал в том письме.

– Выглядело как повестка. Нельзя не пойти.

– А, понятно. Мне жаль, что так получилось, простите.

– Вы так ничего и не сказали о том, в чем же заключается ваша пресловутая работа…

– Да, действительно. Дело в том, что это… как бы сказать… необычное предложение.

– Скажите сперва, как вы вышли на меня? Ваш управляющий говорил о каких‐то общих друзьях…

– Сейчас я вам все объясню. Пойдемте присядем.

Он провел меня в маленькую гостиную, изящную и удивительно уютную по сравнению с тем, что я видела до сих пор. Мы сели друг напротив друга.

– Дом вам не понравился, верно? – спросил он, пока я осматривала комнату.

– Ну… выглядит он, что называется, внушительно.

– Но нет уюта.

– В общем, да, – растерянно призналась я.

– Ничего удивительного. Жизнь постепенно уходит из этого места, – тихо произнес он. И вдруг показался мне ужасно грустным. – Еще несколько лет назад этот дом был живым, гостеприимным и уютным. Здесь жила счастливая семья. Сейчас я, видимо, единственный, кто видит этот дом таким, каким он был прежде, кто слышит раскаты смеха и гул голосов, наполнявшие его.