Беспомощно опустившись на холодный пол, я утыкаюсь лбом в согнутые колени. У меня нет ни малейшего понятия, как жить дальше и что мне вообще теперь делать со своей жизнью. Единственный человек, которому я доверяла, оказался предателем. Его жестокие слова всё еще эхом звучат в моей голове.

Боль в душе настолько нестерпимая, что у меня не получается нормально дышать. Я задыхаюсь и захлёбываюсь слезами.

Бутылка молока всё также мирно стоит на письменном столе, не дождавшись своего хозяина. Мне больно даже смотреть на эту несчастную бутылку, хотя она, в сущности, ни в чем не виновата. Идиотка. Наивная и до невозможности глупая идиотка.

С трудом поднявшись с пола, я беру свою старую музыкальную шкатулку. Она всегда стоит на нашем обеденном столе. Мне ее давным-давно на день рождения подарили воспитательницы в детдоме. Это дурацкая привычка, но я всегда открываю шкатулку с маленькой балериной внутри и слушаю тихую грустную мелодию.

Я так делаю в моменты особенно острой грусти. Еще будучи маленькой девочкой, я вбила себе в голову, что эта маленькая шкатулочка способна разделить со мной все горести и часть из них забрать себе, спрятать в своих глубинах. Всё это глупости, но я настолько внушила их себе, что, кажется, мне становится немного легче. Правда, это так и не помогает мне заснуть. До утра я неподвижно лежу в кровати, уставившись в одну точку.

Эта точка — угол с облупленной краской на полу.

5. Глава 5.

— Уверена, что тебе подойдет эта работа? — настороженно спрашивает меня Карина.

— Да, — твердо отвечаю, обхватив холодными пальцами пластиковый стаканчик с чаем.

Мы сидим в университетской столовой. Только что закончилась вторая пара. Мы с Кариной иногда общаемся. Мы не подруги, а скорее просто приятельницы и время от времени вместе делаем проекты на семинары. Нам так удобно.

Мне нужна работа. Срочно. Одной стипендии вряд ли будет хватать. А тут еще и Даня напоследок «повесил» на меня непонятный долг.

Прошла уже неделя с момента нашего расставания. Нет, мне никто не угрожал. Не шантажировал и даже не искал встреч со мной. Но я не глупая и понимаю, что так просто никто не простит долг за испорченную дорогую машину.

Конечно, мои мизерные заработки вряд ли спасут меня, но и сидеть сложа руки, я тоже не собираюсь. Так уж сложилась моя жизнь. Я вынуждена постоянно бороться с ударами судьбы, чтобы продолжать упорно стремиться вперед.

Мне всё еще адски больно и эта боль не пройдет через неделю или две. Я продолжаю каждую ночь плакать в подушку, но это никак не мешает мне днём брать себя в руки и надевать маску безразличия.

Понимая, что на любой другой работе без… хм… связей мне придется долго проходить неоплачиваемую стажировку, я решила рискнуть и обратилась за помощью к Карине. Она уже полтора года работает официанткой то ли в клубе, то ли в ресторане и зарабатывает вполне приличные деньги. Основную часть заработка составляют чаевые и если хорошо постараться, то клиент не поскупится на дополнительное денежное поощрение.

— У нас освободилось одно место, — задумчиво произносит Карина. — Ты у нас вроде бы девочка ответственная. Если всё срастётся, то первый месяц будешь отдавать пятьдесят процентов чаевых, а потом только двадцать. Ничего не поделаешь, с коллективом нужно делиться.

— Хорошо, я согласна.

Чай уже ощутимо остыл, потому что в универе пока что не включили отопление и находиться здесь, равносильно находиться в холодильной камере. Но сейчас всё это — ерунда.

— Тогда вечером созвонимся. Я тебя проведу и всё покажу. Но учти, работать нужно будет много. Поясница будет гудеть, а ноги — отваливаться. Нужно постоянно широко и доброжелательно улыбаться гостям. Они — клиенты, а мы — обслуга. Знаю, звучит мрачновато, но именно так нас и воспринимают. Говорю сразу, чтобы ты хорошенько подумала и окончательно решила, надо тебе оно или нет.