— Ради Бога, простите меня, — начинаю бормотать и присаживаюсь на корточки, чтобы собрать с пола разбившееся стекло, еще не хватало, чтобы кто-нибудь поранился по моей вине. Острая боль внезапно простреливает руку, и я чертыхаюсь, когда на землю падают алые капли. — Простите, я все оплачу, — поднимаюсь, пряча руку и держа в другой поднос, смотрю на мужчину и жду.

— Не переживайте, — произносит, а у меня в ушах звенит от ужаса.

— Нет, нет, я все оплачу, — стою на своем зачем-то. Ну не дура? Дура, конечно.

— Успокойтесь, я в состоянии оплатить химчистку, — готова поклясться, он даже улыбается, но мне от этого не легче. Потому что взгляд у него холодный, пустой совершенно, словно неживой. Мужчина, тем временем, берет мою пострадавшую руку, выгибает бровь и продолжает: — Пойдемте, нужно обработать вашу рану.

— Что? Нет, спасибо, — качаю головой, — мне еще работать.

Перспектива остаться с ним наедине меня как-то совсем не радует.

— Не спорьте, — произносит он тоном, не терпящим возражений и, взяв меня за локоть, ведет в сторону входа в дом. А я иду, потому что выбора у меня нет, не кричать же мне теперь.

Мужчина уверенно ведет меня за собой, то и дело обходя встречающихся по пути гостей и официантов. Кожей чувствую на себе любопытные взгляды девчонок, еще бы, они пол вечера по нему слюни пускают, так и эдак стараясь привлечь внимание мужчины или хотя бы его спутников. Безрезультатно. Мужчина весь вечер дарит свое внимание только одной женщине — невесте, то и дело не добро поглядывая на жениха. Как я это заметила? Сама не знаю.

И вот сейчас он ведет меня в дом, чтобы обработать мою пострадавшую руку, а я не смею сопротивляться, бреду за ним, как овца послушная. И с чего такая покорность? Нет, ну значительную роль играет шампанское на его костюме, оказавшееся там по моей вине, собственно говоря. А еще взгляд этого мужчины. В жизни таких глаз не видела. Ярко-голубые, как небо в самый ясный летний день, блестят, словно два алмаза, переливающиеся на солнце.

—Посидите пока здесь, — произносит мужчина, когда мы входим в помещение для персонала. Я растеряно оглядываюсь по сторонам, не желая привлекать к себе еще более пристальное внимание. — Присядьте, — повторяет он настойчиво и указывает на стул.

— Послушайте, со мной все в порядке, я справлюсь, а вам стоит вернуться к гостям, — говорю и сама офигевают от собственной смелости. Это я сейчас ему приказываю что ли? Смотрю на непроницаемое выражение лица. Да что ж такое. Кто ты такой и почему от тебя хочется бежать сломя голову и сверкая пятками?

— Запомните, Василиса, я не люблю, когда мне перечат, надеюсь, это было в последний раз, — открываю рот от удивления. И хочу уже спросить, откуда он знает мое имя, но вовремя затыкаюсь. Бейдж. Идиотка. Конечно, он его прочел.

А потом снова открываю рот, чтобы возмутиться, правда, шанса мужчина мне не дает, разворачивается и выходит, оставив меня с уже заготовленной и, так складно звучащей в голове, речью.

Как же хочется крикнуть ему в спину, что да, в последний раз, потому что больше мы с вами не увидимся. Я надеюсь, во всяком случае. Что-то в нем меня пугает до чертиков. Выдыхай, Лиса, и позволь ему сделать так, как он считает нужным.

Мужчина возвращается спустя несколько минут с аптечкой в руках.

— Я, кажется, просил вас присесть, — смотрит на меня своими голубыми озерами, так, словно видит меня насквозь, и мне в очередной раз не по себе становится. По телу пробегается холодок. — Может оно и к лучшему, — продолжает он, — пойдемте, — снова хватает меня свободной рукой и ведет к стоящей в углу раковине.