– Какие мы бу-бу-бу.

– Вы ведете себя не по-взрослому!

Потеряла терпение, развернулась и топнула ногой, глядя на этого наглеца, не желавшего покидать кухню. Мужчина вдруг встал со стула, выпрямляясь во весь рост, и я испуганно сглотнула. Крупный, словно скала, он производил пугающее впечатление. Его плечи развернулись вширь и, казалось, заняли всё пространство немаленькой кухни.

– Марат Ра-рамисови-вич…

Страх так сильно сковал меня, что я стала заикаться, пытаясь выговорить его отчество. Выставила одну ладонь вперед, а второй облокотилась о разгоряченную плиту.

– Ай, – отскочила, дуя на руку и видя там зарождающееся покраснение.

– Осторожнее, краса, – подскочил ко мне и помог промыть ладонь под проточной водой.

Как только острая боль прошла, до меня дошло, что он прижат ко мне чересчур близко. Так плотно, что я ощущала его горячую кожу даже через одежду. Развернулась, пытаясь отодвинуться, но он нависал, держа обе ладони по бокам от меня.

– Я Белль, не Мийя. У вас с памятью проблемы? – наехала, хмуря брови и глядя на его переносицу.

Дядя всегда называл меня ежиком. Такая же ершистая и иглоопасная, особенно когда смущаюсь. Защитная реакция организма, с которой ничего не могу поделать.

– Мийя – это жена Милона, с которым ты меня сравнила. Кстати, у тебя кофе убежало.

– Убежал, – поправила машинально.

Еще и безграмотный. Правильно говорят. Сила есть, ума не надо.

Потянулась указательным пальцем поправить очки, но наткнулась на переносицу. Так разнервничалась, что забыла про линзы, которые ношу вместо уродских окуляров.

Пожалела, что и их надела. С моим зрением в минус три чувствовала бы себя комфортнее, не видя мужчину так четко, как сейчас – гладкая кожа так и манила потрогать ее, убедиться, так ли он хорош на ощупь.

– Кофе убежал, – повторила еще раз, когда он насмешливо изогнул правую бровь.

А потом до меня дошло. Повернула голову и увидела, как по поверхности новой электрической плиты растекается темная жидкость, пачкает дверцы духовки и пятнами капает на пол.

– О черт! – застонала и попыталась оттолкнуть Марата, но его рука будто приросла к краю столешницы. Не отодвинуть.

– Не переживай, краса, я тебе новое кофе сварю.

Он просто надо мной издевается. Питается моими эмоции, словно энергетический вампир.

Поджала губы, чтобы не доставлять ему удовольствие, но молчание давалось мне тяжело. Язык чесался, а в груди пекло, до того сильно хотелось поставить этого грамотея на место.

Лишь силой воли не смотрела на плиту. Иначе он примет мою ответственность за слабость, и наше проживание превратится в его доминирование и мои истерики.

Подействовало.

Он, наконец, отодвинулся и сам потянулся к плите, выключил конфорку, повернув регулятор температуры на значение ноль.

– Я не пью кофе. И вы специально треплете мне нервы? Кофе мужского рода, а не среднего, прекратите насиловать мои уши!

Ощутила победу и выпалила, не удержав в себе педагога. Пусть я отчислилась и поступила на кафедру ботаники, но два года на филологическом не прошли даром. Свои тройки в зачетке ведь только я видела.

– Боже, краса, неужели я так тебе понравился?

– Что?

– Для меня кофе варила, да? Я польщен, но если что, женщина готовит завтрак мужчине на утро после бурного секса. Такой порядок. Запоминай. Не наоборот. Но для тебя могу зачесть всё это авансом. Цени.

Единственное, что я собралась заценить – это календарь, где красным кругом отмечу дату его отъезда.

– Не собираюсь ничего запоминать! Вы! Да вы! Отойдите уже, мне надо убраться!

Снова толкнула его, но он, как обычно, не сдвинулся с места. Продолжал смотреть на меня снисходительным взглядом.