– Ничего, научишься еще.

– Чему?

– У меня безлимитная карточка, краса, так что тебе не остается ничего другого, как полюбить покупки. Иначе какой смысл мне зарабатывать?

Закатила глаза, уже даже не раздражаясь на его самодовольные речи.

– И как, действует? – спросила с легким интересом.

– Ты про что?

– Ну вот это ваше «бери мои деньги, красивая, безлимитная карточка, ррр, моя»? – спародировала его интонацию, как могла, но мужиковатый голос мне, кажется, не шел. Если судить по его обескураженному лицу.

– Я такое никому не предлагаю, бельчонок, так что цени. Ты особенная. Во всех смыслах.

Пафоса в его голосе было не занимать. Закатила глаза от такого щедрого предложения и перехватила тележку.

– Вы набираете одни углеводы. Ничего полезного, серьезно? Такими темпами я растолстею и покроюсь прыщами.

– Думаешь, некрасивая будешь и перестанешь мне нравиться?

– Вы настолько самовлюбленны, что сводите всё только к себе? Может, я вас удивлю, но мир вертится не только вокруг вас, – выпалив, толкнула тяжелую тележку бедром и покатила по магазину.

Вокруг было многолюдно, люди сновали туда-сюда в поисках продуктов, и до меня не сразу дошло, почему все смотрели на нас так странно.

А потом я поняла важное и очевидное. Со стороны мы выглядели ссорящейся семейной парой. Ни больше, ни меньше.

– Как жаль, краса, а я уж и правда думал, что я – пуп вселенной.

Проигнорировала его слова и двинулась дальше, видя вывеску над отделом с крупами. Рис, гречка, макароны – нужно пополнить запасы на всю неделю.

Судя по аппетиту Архарова, прокормить его будет довольно сложно. А раз так, то можно будет протестировать все свои кулинарные способности на нем.

Мои родители были довольно консервативных взглядов, и дома у нас никогда не было принято пировать. Отец считал, что так мы потворствуем обжорству, одному из семи смертных грехов, а делать всего этого было нельзя и категорически запрещено.

Когда я поступила в университет и переехала к маминому брату, испытала новое разочарование – дядя Захар много работал и зачастую кушал вне дома.

Сама я едоком не была, так что пришлось забыть о своем пристрастии к готовке, но сейчас я мысленно радостно потерла ладони друг об друга – придется Марату Архарову расстаться со своими мышцами и обрасти за эту неделю жирами. Не всё же ему наслаждаться своим отражением, должен и на моей улице случиться праздник.

– Я надеюсь, ты раздумываешь не над способами моего убийства, краса?

За своими сладостными размышлениями и предвкушением совсем забыла, что находились мы в магазине, и вздрогнула, когда мужчина наклонился, подойдя ко мне чересчур близко сзади. Горячее дыхание опалило мне шею, заставляя кожу покрыться мурашками.

– Ну если от обжорства можно умереть, – произнесла и тут же прикусила язык. Вот же ж помело.

Марат отстранился и медленно обогнул тележку, вставая впереди. Плечи его подрагивали, словно он тихо смеялся, но видела я лишь его спину, так что знать точно не могла, только лишь предполагать.

– Кого из нас надо откармливать, так это тебя, краса.

– Намекаете, что я скелетон? – возмутилась.

Раньше такие слова считала комплиментом, ведь склонность к стройности воспринимала как благо свыше, но услышав такое из уст Архарова, напряглась. Беспричинно, но сильно.

– Меня всё устраивает, но у меня большие ладони, краса, – поднял руку, поворачивая кисть вправо-влево, и я покраснела, опуская глаза на свою грудь.

– Всё у меня нормально, выше среднего, – чуть прикрикнула, гордо вздергивая подбородок, но, посмотрев на его лицо, заметила его взгляд, обращенный к моим бедрам.