— Вик… — шепчу, прикрыв рот ладонью от ужаса.

— Роза? — переспрашивает, звучно сглотнув, заглушив даже звук телевизора. — Ты почему не спишь? Время позднее.

— Тебя ждала, — смотрю огромными глазами на его разбитую губу, назревающий под челюстью синяк и пластырь на брови. — Это что такое?! — шиплю на него, просыпаясь от шока. — Ты что, с ума сошёл? Кто это с тобой сделал? Скажи мне, и я ему руки оторву с корнями и глаза выколю, чтобы и в сторону твою забыли, как смотреть.

— Да так… — отводит взгляд, делая вид, что делает он это не чтобы правду скрыть, а чтобы разуться. — Подрался около клуба с одним придурком. Представляешь, решил он к девушке одной пристать. Она ему говорит, что не хочет, а он… В общем, я за неё заступился, и мы повздорили.

— Скажи мне, как он выглядел! Я его найду!

— Зачем? — спрашивает, подняв на меня глумливый взгляд. Хочет ещё улыбнуться, но разбитая губа не даёт открыть вид на одну из самых красивых и прекрасных улыбок, которые мне доводилось видеть. — Цветочек, я даже не запомнил, как он выглядит. Не переживай! Бывает. Парни иногда дерутся. Тем более он пьяный был. Всё как обычно. Просто сила у мужика есть. Вот и зацепил меня.

— Он сделал тебе больно! И он должен за это заплатить своими муками и кровью!

— Ну, я тоже в долгу не остался, — хмыкает Виктор и идёт в свою комнату.

Я за ним, не давая скрыться и не ответить на все мои вопросы. Я сейчас ещё больше за него переживать начала. А вдруг всё лицом не обошлось и у него что-то сломано?

— Виктор… — захожу в его комнату вместе с парнем. Запираю за собой дверь и прищурено рассматриваю его, сканируя на предмет хромоты, перекоса туловища или чему-нибудь подобному. Что-то должно мне указать на перелом костей. — А почему у тебя скованы движения? — смотрю ему прямо в глаза, чтобы не смел мне врать.

Я его сейчас как орешек расколю и выясню, что всё же произошло в том чёртовом клубе.

— В каком смысле? — хмурится в ответ, думая, наверное, что я глупая и не понимаю, что происходит. Но я точно уверена, что у него что-то с рёбрами. Он даже поворачивается аккуратно и без лишних резких движений. Обычно он так себя не ведёт.

— Снимай рубашку! — приказываю ему. — Немедленно!

— Роза…

— Быстро я сказала! — рычу на него. — Иначе я сейчас закричу, и сюда придёт папа. И он-то тебя разденет. До того, в чём мать родила. Тебе решать добровольно мне покажешь ушибы или это сделает папуля. Но если это сделает он, то только моими нотациями ты не обойдёшься.

— Ты много себе позволяешь, цветочек, — недовольно проговаривает, расстёгивая пуговицы рубашки. — Я сделаю это из уважения к тебе, а не из-за шантажа. И всего лишь один раз уступлю. Больше это не повторится.

Ну да, ну да, так я и поверила!

Парень, ты мне власть в руки дал ещё в детстве. Научил собой манипулировать. И ты думаешь, что я после твоих слов резко разучусь? Мечтать не вредно!

— Так я тебе и поверила, — посылаю ему кривую улыбку, наблюдая за тем, как постепенно оголяется его грудь и живот. А затем и спина, когда он стягивает рубашку со своего тела и поворачивается ею ко мне.

— Я так и знала! — восклицаю, увидев красное огромное пятно с правой стороны рёбер. — Это что?! Тоже девушку защищал?

— Да, — кивает. — Говорю же, подрались мы. Ничего такого. Попало по лицу и ребру. Переломов нет. Меня врач осмотрел.

— Врач? В клубе? — уточняю, не веря его словам. Что-то он воду мутит и меня за дуру держит.

— Мы скорую вызвали.

— У нас теперь рентген в скорой есть? — окончательно убеждаюсь, что он мне лжёт и даже не краснеет. Ну, не считая гематомы на правой стороне рёбер. Но она не краснеет, а темнеет.