У подъезда тоже камера. Если и впрямь девушку придется искать, надо будет получить к ней доступ. Я открыл домофон своей «таблеткой».

С незапамятных времен у меня остались ключи от Римкиной квартиры. Когда я предложил их вернуть (после того как мы бесповоротно расстались), она, помнится, беспечно махнула рукой: «Пусть побудут у тебя. Авось пригодятся, – потом подумала и добавила: – Не в том смысле, что ты когда-нибудь вернешься. Я насчет тебя не передумаю, не надейся. Но вдруг я сама однажды ключи от дома потеряю».

Так запасная связка у меня и осталась. Лежала в офисе в столе.

Я поднялся на лифте. В нем по-прежнему играла мелодия из «Эммануэль» – как четыре года назад, когда мы, в пылу совместного расследования, однажды с Римкой сошлись. Сейчас песенка звучала по отношению ко мне издевкой.

Я позвонил в хорошо знакомую дверь. Нет отзыва. Потом снова и снова. Полное молчание. Тогда я поправил, на всякий случай и для вящей уверенности, газовый пистолет в кобуре скрытого ношения и своим ключом отпер дверь.

Из коридора несколько раз позвал: «Римма, Римма!» – но тишина была мне ответом. Я заглянул на кухню. В совмещенную ванную/туалет. Наконец, в Римкину единственную спальню с громадным сексодромом посередине.

Слава богу: я не обнаружил свою помощницу, бездыханную или без сознания.

Но и подсказок, куда она могла деться, тоже оказалось негусто.

Квартира предстала предо мной убранной. Римка в целом была чистюлей. Для каждой вещички у нее имелось свое запрограммированное местечко. И горе было мне во время совместного проживания, когда я его нарушал!

Но сейчас всевозможные мелочи, разбросанные повсюду, демонстрировали натюрморт на тему: «Девушка спешит на свидание». Помнится, был старый фильм, довоенный, с таким названием.

На кровати, тщательно заправленной, валялся халатик – не висел аккуратно в шкафу-купе. Фен, не выдернутый из розетки, был брошен на трюмо перед зеркалом. А на кухне на столе (да, на столе, прошу заметить, а не в посудомоечной машине, как полагалось, или, на худой конец, в раковине) стоял бокал, в котором застыли потеки красного вина, рядом – плошка с недоеденными орешками.

Картина вырисовывалась ясная: девушка вчера пришла с работы, приняла ванну или душ, уложила причесочку, выпила бокал-другой красного сухого в качестве аперитивчика, для настроения – и рванула в город, в мир обманчивых приключений.

Она явно не собиралась никого к себе приводить, иначе такая аккуратистка, как Римка, не стала бы бросать на видном месте фен, халатик, бокал – тем более спрятать их было делом одной минуты.

Значит, гражданка кинулась в вихрь удовольствий – и так из него и не вынырнула.

Тут я заметил оставленный на кухонном столе Римкин планшет.

Теперь, когда основная жизнь сограждан происходит в виртуальном пространстве, он мог дать мне важные наводки: куда делась моя любимая помощница. Тем более у меня имелись надежды взломать ее пароль и, как следствие, добраться до содержимого Римкиного сетевого мира.

Я захватил планшет с собой.

Если впоследствии от моей помощницы вдруг возникнут претензии по поводу вторжения в ее частную жизнь, у меня найдется железное алиби: «Через него я искал тебя, моя дорогая, потому что очень беспокоился».

Римма.

Вчера

Район возле метро «Академическая» был для нее незнакомым, но по давней привычке детектива – «хочу все знать!» – Римма пробила его заранее.

Ресторан «Осетр и окунь» помещался в отдельно стоящем здании. Рейтинг у него оказался выше четырех (из пяти возможных), а отзывов суммарно насчитывалось свыше ста – хороший знак. Средний чек сулил полторы-две тысячи рублей без спиртного на одну персону.