– Громкие слова для молодых уст, – сказал отец, – но я верю, что ты это выполнишь. В свой предсмертный час я предвижу твое будущее, Галази. О, сын Сигуяны, перед тобой несколько лет странствования по чужой земле, а потом смерть мужественная, не такая, как моя, от руки этой ведьмы!

С этими словами он поднял голову, посмотрел на меня и с громким стоном скончался.

Я вышел из шалаша, таща за собой тело женщины. Много военачальников собралось тут в ожидании конца.

– Предводителя, отца моего, не стало! – громко крикнул я. И я, Галази, заступая на его место, убил его убийцу! – Я повернул тело так, чтобы они могли видеть лицо. Тогда отец женщины, толкнувший ее на убийство и находившийся тут, обезумел от такого зрелища.

– Как, братья?! – воскликнул он. – Мы допустим над собой господство этого зулусского пса, умертвившего женщину? Старый лев издох, долой львенка!

И он подбежал ко мне, занося копье.

– Долой его! – закричали остальные и тоже подбежали, потрясая копьями.

Я выждал, не торопясь, так как знал из последних слов отца, что мой час не пробил. Я дал первому подойти ко мне, он бросил копье, я отскочил в сторону и заколол его.

Отец упал, мертвый, на труп дочери.

Тогда я с громким криком прорвался мимо остальных. Никто меня не тронул, никто не смел меня поймать. Нет ведь человека, который бы меня обогнал, когда я примусь бежать.

– Не попробовать ли мне? – сказал, улыбаясь, Умслопогаас, слывший у зулусов за скорохода.

– Прежде окрепни, а потом беги! – отвечал Галази.

– Продолжай рассказ, – попросил Умслопогаас, – он веселит меня.

– Да, незнакомец, я не кончил!

– Бежав из страны халакази, я направился прямо к зулусам, за помощью к Чаке. На пути я зашел в крааль старца, хорошо знакомого с делами. Он отсоветовал мне идти к Чаке.

Уйдя из этого крааля, я наутро проходил мимо другого и встретил там старуху, спросившую меня, не хочу ли я достать страшное оружие, Всеистребляющую Палицу. На мой ответ, что я не знаю, где такую найти, она посоветовала мне:

– Завтра утром, на заре, поднимись вот на эту гору. На пути вверх попадется тебе тропинка, и ты вступишь в мрачный лес. Потом ты дойдешь до пещеры, в скале которой лежат кости человека. Собери их в мешок, принеси мне, и я дам тебе эту палицу!

Между тем люди, выходившие из крааля, прислушивались к словам старухи и не советовали мне слушаться ее, говоря, что она помешанная, а в пещерах и скалах обитают злые духи. Там, в пещере, по их словам, погиб сын этой старухи, за его-то кости она и обещает в награду великую палицу.

– Лгут они, – сказала старуха, – нет никаких духов. Духи гнездятся в их трусливых сердцах, а там, наверху, одни волки. Я знаю, что кости моего сына лежат в пещере, я их видела во сне, но я слишком слаба, чтобы взобраться на горную тропинку. Здесь все трусы, нет ни одного молодца со смерти моего мужа, убитого зулусами!

Я слушал ее молча, но, когда она кончила, попросил показать мне палицу, предназначенную тому, кто предстанет перед Аматонго, перед лесными духами горы Призраков. Старуха встала и ползком добралась до шалаша. Скоро она вернулась, таща с собой большую палицу.

– Вот, незнакомец, смотри, видал ты что-нибудь подобное? – Галази потряс палицей перед Умслопогаасом.

– Да, отец мой, то была палица, и я, Мопо, позже видал ее в деле. Она была велика, узловата, черна, точно продымившееся в огне железо, металлическая оправа ее стерлась от частых ударов.

– Когда я увидал ее, – продолжал Галази, – мной овладело безграничное желание владеть ею. Как называется палица? – спросил я старуху.