- Нет, я еще не спала. Что – то случилось? – напрягаюсь в ожидании ответа.

- Я хотел бы с вами встретиться и поговорить.

Ненавижу такие неожиданные повороты, потому что, как правило, за углом ничего хорошего меня не ждет.

- К сожалению, сейчас нет возможности – моя дочь болеет, и я не могу ее оставить. Может, вы мне скажете, в чем дело?

Голос Волочаева мгновенно меняется, становясь холодным и жестким.

- Это не телефонный разговор, Кира. И встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию в ваших же интересах.

- Если вы о том, что я не могу в данный момент выйти на «работу»…

- Все при встрече. Когда вам удобнее подъехать в офис?

Перевожу взгляд на свою малышку, и сердце щемит при мысли о предстоящей разлуке. Потому что шестое чувство подсказывает мне, что владелец «Бархата» зовет меня не для того, чтобы обсудить погоду или курс рубля…Уверена, эта встреча принесет мне массу неприятностей. Да и оставлять дочь в таком состоянии…Да, Яночка очень мудрая не по годам и  понимающая девочка, она без скандалов и слез отпустит меня. Но в ее глазах я точно увижу грусть и тоску…И это рвет мое материнское сердце в клочья…

Но выхода у меня нет. Волочаев прав: это мне нужно место в «Бархате». Это я нуждаюсь в нем, а не он во мне.

- Завтра в три часа дня, - выдыхаю, прикрывая глаза.

- Договорились. До встречи, Кира, и спокойной ночи.

Кладу трубку и возвращаюсь на койку к бусинке. Тихонько обнимаю ее, стараясь не разбудить, целую пухлую щечку и смотрю на противоположную стену. А, вернее, на часы. Вместе с секундной стрелкой отсчитываю время. Потому что этой ночью мне не суждено уснуть: я до последнего буду гадать, о чем же Константин Олегович хочет со мной поговорить.

Но сколько бы вариантов я не придумала за эту бессонную ночь, такого даже моей фантазии было не под силу предположить…

***

- Что? – это все, на что я способна, услышав сказанное «боссом».

Сказать, что я в шоке – ничего не сказать. Я…убита наповал.

- Вы не ослышались, Кира. Вам больше нет надобности «работать» в «Бархате». Ваш долг закрыт.

- Но… как?! У меня нет таких знакомых, родственников или друзей, способных пожертвовать за меня такую сумму! Для меня это баснословные деньги!

- Нашелся один мужчина, который закрыл за вас долг.

Я каменею и сижу ни жива, ни мертва. Только что господин Волочаев вдребезги разбил мою жизнь и сломал жизнь Яны, как тростинку. Я начинаю понимать, что сделал Константин Олегович, но все же спрашиваю, желая убедиться в правильности своих догадок. Вдруг закралась ошибка? Или я неверно истолковала сказанное? Вдруг в этих словах есть «второе дно»?

- И вы…

- И я просто перепродал его ему. Теперь вы, Кира, должны эту сумму вашему благодетелю. И он будет решать, что с вами делать.

Скорее, невольному убийце. И я не выдерживаю всей тяжести и фатальности этой ситуации и срываюсь на крик:

- Нет! Нет!! Вы не могли так поступить! Вы же обещали! Вы же обещали дать мне заработать! Вы вообще понимаете, что сейчас натворили?! – кричу я на весь офис, вскакивая на ноги.

Константин Олегович тоже поднимается со своего места и холодно чеканит:

- Я подарил тебе лучшую жизнь, девочка. Согласись, трахаться с одним мужиком гораздо лучше, чем каждый раз с новым? Так ты не будешь ощущать себя грязной и падшей. А что касается денег…поговори со своим новым мужчиной. Возможно, он войдет в твою ситуацию. Ведь всем нам ничто человеческое не чуждо.

«Возможно». Невозможно! Потому что я сомневаюсь, что человек, потративший такую баснословную сумму, согласится дать мне в долг еще почти столько же. Ведь, по сути, кто я ему? Никто. Его собственность. Личная карманная игрушка. А разве игрушки имеют право голоса или, тем более, о чем-то просить?