— Никакой не детский сад. Я знаю, что ты сам всё сам. Ты с трёх лет как начал  "я сам", так и до сих пор. Это я не для тебя - это я для себя стараюсь. Душа не на месте. Ты живой, здоровый, вернулся, а меня всё ещё трясёт. Всё думаю, что могла потерять тебя. Боюсь думать, а мысли сами лезут. 

Мама вытерла глаза, не давая волю слезам. 

— Мам, иди сюда, – обнял её, – ну ты что. Всё ж уже обсудили в день прилёта. Я уже живу как ни в чём не бывало. С Генкой, вот, вчера побухали маленько. Или лишку…Лучше б чая с пирожками наелись. Спать сейчас хочу как самый настоящий живой человек. А ты всё себя накручиваешь и накручиваешь. 

— Николай улетел по делам. Звонил, я тебе не рассказывала…– мама пытается мне что-то сказать, но я резко перебиваю её. 

— Мам, мы договаривались не говорить о нём, – я сморщился. Мы уже давно обсудили, что имя маминого мужа не звучит в наших разговорах. 

— Знаю, знаю, но это важно, – мама освободилась от объятий и заглянула мне в глаза. – Зря ты так к нему относишься. У него сейчас горе. Дочь в коме.

— Сочувствую, – буркнул я.

На самом деле мне нет никакого дела до Николая. И вникать не хочу в его проблемы.
И вообще, меня сейчас больше волнует мысль о том, что пиво зло. А друг мой  Генка самый что ни на есть злодей, коль припёр вчера столько отравы. 

— Оказывается, она тоже на том телескопическом трапе была, что и ты. Я как узнала — ночь не спала. Вы же наши дети...И такое совпадение, такое горе… – мама опять заволновалась. – Что за знак такой? 

— Мам, не сгущай. Никакого скрытого смысла в этом нет. Просто совпадение. – я на мгновение замолчал, чтобы выдохнуть из себя следующую фразу. – Передай Николаю, что я желаю его дочери скорейшего выздоровления,- и пока мама не успела открыть рот, чтобы начать развивать тему о примирении, - и на этом всё! Больше ни слова о нём. Мам, мы  с тобой однажды договорились и не будем возвращаться к этому! А то поругаемся. 

Мама вздохнула. 

— Спасибо, милый. Я передам.

— Вот и гуд. Люблю тебя, – чмокнул родительницу в щёку. 

— Как у тебя с Галей? – мама у меня мировая, конечно: никогда не лезет под ногти. Раз нет – значит нет.  Не стала меня напрягать дальнейшими разговорами о своём муже. 

— С Галей… Да непонятно, мам, с Галей. – я не стал скрывать от мамы происходящее. – По-моему, она сливается. Не слишком я для неё теперь привлекательный. 

— Что ты такое говоришь! – мама ласково  посмотрела на меня. – Ты всё такой же, только немного с ушибами. 

— Мам, это для тебя я всё такой же. Ну и для Генки. А для Гали я теперь урод, – я зевнул,  и тут же сморщился от боли, но маму моё перекорёженое лицо  не испугало.

— Глупости какие. Разве по внешности люди выбирают друг друга? Нет, конечно! 

— Все люди разные. Кто-то очень даже по внешности выбирает. Да ты не расстраивайся, мамуль. Невелика потеря. 

— Ох, Стёпа, зря ты так легко отказываешься от отношений. До Гали Лада и Ника были – тоже "невелики потери". Девчонки на тебе всегда висли, а толку? Двадцать семь лет, а ни семьи, ни детей. Я внуков не дождусь никак.

— Мам, я старовер, – усмехаюсь сквозь боль лица, – я хочу СВОЮ девушку встретить. Чтоб не лишь бы кто, не просто "хорошая девчонка ", а моя. Моя, понимаешь? 

— Ох, дорогой, я понимаю…Но это когда ещё может произойти…А может и не произойти. Иногда мечта о "своём" человеке так и остаётся лишь мечтой. А хорошие девушки – они вот, рядом. 

— Да, сейчас может и не произойдёт. – заглядываю в зеркало в прихожей.– А вдруг наоборот: именно сейчас я и встречу ту единственную, для которой внешность не будет играть значения, ту, что полюбит меня в образе чудовища.