-Дада! - сокрушаются сестры.

-Масимжан! - выкрикивает мама, подлетая к нам. - Не надо!

-Как..ты…посмел? Как ты мог так поступить с женой и дочкой?

Отец никогда в жизни не поднимал на меня руку. Даже когда папы друзей давали им подзатыльники, мой просто убивал взглядом. В наших семьях мы не перечим взрослым, а слово родителей - закон.

-Надира сказала, твоему сыну на стороне год! Ты всех водил за нос, унижал Сабину все это время! Как мы теперь ей в глаза смотреть будем? Ей, ее дяде и тете. Сабина же нам как дочь!

-Виноват я. Мне и отвечать, - говорю твердо. - Вы здесь при чем?

-При чем? Это я, - отец бьет себя по груди, - я воспитал тебя. Я воспитал предателя, труса, обманщика. Как у тебя совести хватило изменять жене? Это такой позор! Вторая семья! Ребёнок!

-Я узнал о нем только, когда она родила. Он лежал в реанимации и она попросила помочь, - объясняю в надежде, что в нем проснуться хоть какие-то чувства к внуку. Но кого я обманываю?

-Так может это не твой ребенок, - внезапно восклицает мама, - Может, она его тебе специально подсунула. Ты ДНК тест делал?

-Апа, это его сын, - вмешалась Надира. - Я видела его. Он - копия Таира в детстве.

-О, Аллах! - всхлипнула мама. - Откуда она вообще взялась! Ты же день и ночь на работе.

Родные ждут ответа, буравят взглядами, а потом Фируза округляет глаза и шепчет:

-Вы работали вместе? Ты изменял Сабине с коллегой?

Пересохшее горло сковывает спазм, огромный ком блуждает туда-сюда, а младшая сестра не останавливается:

-Я права, ака? (уйг. - ака - обращение к старшему брату, или уважительное обращение к мужчине старше вас)

-Гаденыш, - шипит старшая сестра. - Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты понимаешь, что поставил всех под удар? Сабину, Нафису, родителей. Да даже нас с Фирузой? Мы тоже жены и снохи! Ты думаешь “жут” (уйг.-община по национальному признаку)* не будет об этом судачить? Не перемоет всем нам кости? И как все будут смотреть на нас, ведь папа - “жигит-беши” (староста в общине).

-Вас только это волнует? - с вызовом смотрю на сестер.

-А тебя, что волнует? М, Таир? Почему мы всей семьей не могли дозвониться до тебя, когда твою дочь рвало? Страшно рвало! Почему Ибрагим нес ее на руках до скорой, когда это должен был делать ты - ее родной отец? Где ты был? С ней? Со своей токалкой и сыном?

-Эля - не токалка!

-О, мы теперь знаем, как ее зовут, - презрительно фыркнула Надира.

-Надира, может, она его приворожила? Почитала что-то над ним, - сквозь слезы причитает мать. - Он же хороший мальчик. Таир! Что с тобой? Ты же всегда был серьезным, умным. Постоянно все взвешивал, ни во что не ввязывался. Я не узнаю тебя, балам (уйг.-сынок)!

-Чушь! - рычит отец. - Никто над ним не “читал”. По глазам вижу, что он сам. - он испытующе глядит на меня из-под седых бровей. -Что у тебя с ней? Интрижка? Думаешь, начал хорошо зарабатывать, появились деньги и все можно?! Что ты молчишь! Отвечай! - повышает голос до предела.

-Дада, давление, - предупреждает Фируза.

-Плевать мне на давление. Я хочу, чтобы он нам ответил. Что у тебя с ней?!

-Я люблю ее, - выкрикиваю, понимая, что нарушаю сейчас все правила. - Люблю. И сын - мой. И я от них не откажусь. Я уже сам устал всем врать. Сегодня мы с Сабиной должны были поговорить. Я хотел попросить развод.

Отец взрывается, материться по-русски, выкрикивая слова, от которых стены трясутся и окна дрожат. Мать и младшая сестра плачут, старшая качает головой.

-Тогда вон из этого дома! Вон! Видеть тебя не хочу! - кричит папа. Впервые в жизни на меня кричит. - Ноги твоей здесь не будет, пока не вернешь нам Сабину и Нафису. Иди, собирай вещи и уходи!