-Она уже получила. Его получила. Вы сами все видели.

-Сейчас давай о Нафисе думай. Апа, вот это еще положите, - золовка говорит громче. Видимо вышла из укрытия.

“Я все решу” - это так по-Надировски. В каждой уйгурской семье есть такая старшая сестра или тетя, держащая всех в узде. К ней прислушиваются родители, братья и сестры, в том числе и двоюродные. Она - авторитет и “решала”. Обычно именно к ней сливается вся информация и сплетни, которые она потом фильтрует. И скорее всего, Надира либо все рассказала родителям, либо скоро расскажет.

-Ой, тут папа у меня трубку отбирает, - чувствую, что золовка в растерянности.

-Сабина, дочка! Это я виноват! - сокрушается свекор. - Зачем я только взял этот дурацкий сок. Прочитал, что натуральный, а вон как оказалось!

-Дада, не надо. У вас давление. Мы же не думали, что так получится, - успокаиваю его, а самой выть хочется.

-Ну всегда же “Фруто няню” брал или “Агушу”. Старый дурак.Как там моя доченька?

-Спит. Врач сказал, будет много спать, - о том, что она периодически просыпается, чтобы вырвать и сходить в туалет, молчу.

-Как легче будет, позвони. Хочу ее услышать, - просит отец.

-Да, конечно. Надеюсь, завтра получится.

-А навещать можно?

-Нет. Здесь карантин из-за вспышки кори.

Свекор тяжело вздыхает.

-Дада, все, идите посидите, а то опять давление подскочит, - велит его старшая дочь. - Так, мы почти все собрали. Если что еще завтра довезем.

-Хорошо. Я пришлю название отделение и палату.

-Давай. Сейчас поедем.

Кладу телефон обратно и только сейчас понимаю, что у меня футболка в засохшей рвоте. Представляю, как несет от нее. Но у меня пока нет сменной одежды. Только легкая ветровка. Иду в туалет, который находится в палате, снимаю ее и застирываю. На голое тело, поверх бюстгальтера надеваю куртку и застегиваю ее.

Моя соседка Куляш-апай - дама продвинутая. Сидит в беспроводных наушниках и разговаривает, как я поняла, с дочкой - мамой Ерлана. Я же поправляю одеяло, проверяю, есть ли температура. Лоб теплый, что радует. Обычные дела помогают отвлечься и не думать о неизбежном, хотя на душе кошки скребут. Смотрю в окно, где в вечерних сумерках темнеют золотистые деревья. Мы должны были поговорить с Таиром сегодня вечером и до меня только сейчас доходит, что он хотел мне сказать. Я уже давно заметила, как он изменился. Такое было перед смертью родителей, но потом он окружил меня заботой, вниманием, любовью. Любовь…была ли это она, или лишь ее фантом? Я подозревала, что он разлюбил, потому что стал не просто холодным - ледяным. Искала причины, не думая об измене. Потому что верила, доверяла, любила. А у него другая семья.

И тут в ушах резко звенит, подкатывает тошнота, затылок больно тянет. Я поняла, осознала. Мальчик, похожий на Таира…ведь ему год, или чуть меньше. Двенадцать месяцев плюс девять. Почти два года обмана. А это значит, что на момент аварии муж уже мне изменял, а его любовница была беременна. Родила сына. Сына, которого сегодня он поставил выше нашей дочери, когда выбрал отвезти их домой, а не остаться с Нафисой. Таир предал нас обеих.

-Сабина, пойдем в столовую, - Куляш-апай коснулась моего плеча и я обернулась. - Попросим медсестру присмотреть за дочкой.

-Я не голодная. Кусок в горло не лезет.

-Тогда чай тебе хотя бы принесу.

-Рахмет, Куляш-апай, - грустно улыбаюсь ей.

Когда они с внуком уходят, выключаю в палате свет, чтобы дочке было комфортно. Она стонет во сне, но пока у нее нет новых позывов. Стою у кровати и смотрю на своего ангела. Такая бледная, худенькая, измученная. Девочка моя, как же я тебя люблю. Ты всегда была только моей. Теперь я это поняла.