-Дождик, дождик на дорожке, он намочит наши ножки, - сладко поет дочь, а Сабина шевелит губами, подпевая, и хлопает в ладоши. Вот уже два месяца я боюсь смотреть ей в глаза и боюсь того, что она в них увидит…

Два месяца назад я сорвался и снова нырнул в омут с головой. Но теперь я окончательно решил поговорить с женой и все рассказать. Сегодня суббота, мне надо съездить в офис и доделать кое-что перед поездкой в Корею. Как только вернусь оттуда сразу же откроюсь Сабине. Чуть больше недели. Мне нужно чуть больше недели.

-Я поехал, - говорю жене и родителям, а Нафиса несется с конца зала и требует поднять ее на руки.

-Дадака, а ты на мой праздник не придешь? -дует щечки она.

-Так меня же не будет. Я улечу в другую страну, - объясняю ей.

-А мне с тобой можно? Я тоже хочу летать! - дочь раскидывает ручки в стороны и размахивает ими, изображая птицу.

-Летом вы с мамой обязательно полетите на море, - обещаю я, а в уме думаю: “с мамой, но без меня”.

-А ты? - округляет глаза Нафиса.

-А я буду вас ждать здесь, - говорю тихо и ловлю на себе озадаченный взгляд Сабины.

-Нафиса, папе пора на работу. Давай песню повторим, - жена подходит, забирает дочку и снова смотрит так, будто что-то подозревает. - Попрощайся с дадакой.

-Пока, дадака, - машет ладошкой она и я делаю в ответ тоже самое.

Выхожу на крыльцо и делаю глубокий вдох, наполняя легкие кислородом. Грустные глаза жены отпечатались в памяти, как наскальный рисунок. Она что-то чувствует - я уловил это по взору, жестам, интонации. Значит, действительно пора. Спускаюсь по ступенькам, на ходу нажимаю на пульт, открываю машину

-Таир! - холодный ветер в спину и ее голос пронизывают до костей. - Подожди.

Оборачиваюсь, жду, когда подойдет.

-Вечером Надира и Фируза придут с детьми и мужьями. Я приготовлю “хошан” (жаренные манты с тыквой и мясом). Твои любимые.

-Я помню, - стараюсь не выдать своего волнения перед ней, но она странно прищуривается и склоняет голову на бок.

-Таир, - делает шаг вперед и глядит серьезно снизу вверх. - Что происходит?

-Ты о чем?

- Ты мне скажи. Несколько месяцев все было хорошо, как когда мы только поженились. И вот ты снова отстраняешься, приходишь поздно, почти к ночи и мы с тобой, - она замолкает и кусает губы. Догадываюсь, о чем она. Мы уже давно не спим. - и мы с тобой живем как соседи. Что не так?

-Сабин, честно, сейчас не время для выяснения отношений. Я спешу, - внутри все внутренности скручивает от ненависти к себе, ведь она во всем права.

-А когда будет время, Таир? Если бы ты хотя бы говорил со мной, - она складывает ладони в молитвенном жесте и подносит их к губам. - Но ты снова закрылся от меня. Я просто хочу узнать, что с тобой? Что с нами? - напирает она, давая понять, что этот разговор продолжится сегодня дома, когда уйдут гости.

Может, это и к лучшему.

-Хорошо. Давай сегодня сядем и поговорим. А сейчас мне надо ехать.

-Езжай, - отступает она, одаривая таким суровым взглядом, что выкрученные органы начинают кровоточить внутри.

Сажусь в машину, завожу мотор, нажимаю на газ. Выезжая за ворота, смотрю в зеркало заднего вида и вижу, как Сабина, стоя в футболке и свободных домашних брюках смотрит мне вслед и растирает ладонями предплечья, будто замерзла. Сегодня, так сегодня.

***

Разобравшись со всеми делами в офисе, ближе к трем еду к Эле и Алану. Сыну одиннадцать месяцев и он давно стоит у опоры, но боится ходить. Несмотря на наши страхи, у него нет серьезных проблем со здоровьем, кроме запоров и плохого аппетита. А в целом, он очень умный и активный мальчик. Когда я прихожу, Эля выносит его на руках, а он звонко смеется и тянется ко мне. В этот момент чувствую себя счастливым, но тут же корю себя за эти ощущения. Я понимаю: чтобы больше не стыдиться любить и быть с любимой, нужно поговорить с женой и принять на себя весь гнев, не только Сабины, но и всего мира, если потребуется.