-Ей что-то нужно?

-Пока нет. Она под наблюдением. Когда придет в себя, мы вам сообщим. Но в реанимацию мы не пускаем.

-Хорошо, спасибо. Сабина. Сабина, послушай, - Таир гладит меня по волосам и шепчет в ухо. - Ирада жива. Она в реанимации.

Постепенно до меня доходит смысл его слов. Сестренка выжила! Она здесь, борется за жизнь. И я должна быть с ней рядом.

-Правда? - отстранившись заглядываю в его глаза.

-Да. Да, - повторяет он несколько раз.

Вытираю щеки рукавом и судорожно вздыхаю.

-К ней можно?

-Пока нет. Она еще не пришла в себя.

-Я хочу быть здесь, когда она очнется, - убираю волосы за уши и нервно приглаживаю их ладонями. - Надо позвонить домой, сказать, что мы задержимся. Нафиса, наверное, капризничает.

-Не волнуйся, я позвоню. Попрошу сестер помочь родителям.

-Да, - говорю я в пустоту. - Ты прав.

У меня очень хорошие отношения как со старшей, так и с младшей золовками. У них тоже семьи и наши дети примерно одного возраста. И сейчас я благодарю в Аллаха за то, что попала в такую семью.

В больнице мы уже, наверное, два или три часа. Не знаю, я потеряла счет времени. Таир вышел на улицу с полицейскими, которые приехали из-за аварии. Я еще не в курсе подробностей, да и боюсь узнать, как все произошло.

-Вы родственница Ирады Кибировой? - спросил меня пожилой мужчина в очках и белом халате.

-Я. Как моя сестра? Она очнулась?

-Да, она пришла в сознание, но пока останется в реанимации. Потом мы переведем ее в палату интенсивной терапии.

-А когда к ней можно? - с надеждой вглядываюсь в его лицо.

-Я сообщу. Оставьте свой телефон, - он вытаскивает из кармана халата мобильный.

-Да, конечно, - диктую ему свой номер и на прощание прошу позаботиться о ней.

Я растеряна и дезориентирована. Совершенно не знаю, что теперь делать. Надо забрать тела родителей домой, заняться организацией похорон, позаботиться о сестре. Думаю об этом, когда выхожу из здания, но внезапно слышу голос мужа, который разговаривает по телефону.

-Я не могу приехать. Пойми меня, пожалуйста, - мягко просит он, словно на том конце провода тот, кто ему дорог. Нотки такие теплые…или мое это мой мозг уже неверно считывает информацию.

Но вот Таир замечает меня и резко меняется в лице. Я спрашиваю взглядом: “Кто это?”. А он только бросает в трубку кроткое:

-Я потом позвоню.

-С кем говорил? - ежусь от мартовского ветра.

-На работу звонил. Сказал, что не смогу поехать в командировку. Группа справится там без меня. А ты? Почему вышла?

-Ирада очнулась, но врач сказал, что ее все равно нельзя увидеть, - вытираю слезу краешком куртки.

Он подходит ближе и гладит по руке.

-Тогда поедем домой?

-Да.

Как только мы переступаем порог дома, на меня накатывает новая волна боли, отчаяния и осознания потери. Свекровь и свекор обнимают меня и просят быть сильной, а я не могу. Невыносима мысль, что моих родителей больше нет. И все из-за таксиста, который выехал на встречку. Полицейские предполагают, что он заснул за рулем. Мужчина тоже погиб на месте, как и мой папочка.

Папа…я была его маленькой девочкой, папиной дочкой. Как он плакал, когда выдавал меня замуж, как радовался внучке, как играл с ней и нянчился. Мамочка...моя душа, мой идеал женщины, моя родная. Как мне жить без них? Как больно осознавать, что я их больше не увижу, не обниму, не услышу голоса. Папа не погладит по щеке, мама не поможет советом. А вместе они никогда больше не сядут за стол, не возьмутся за руки и не посмотрят друг на друга. Такие молодые - им было по пятьдесят…

Лежу в темной комнате после очередной истерики. Хорошо, что Нафису забрала к себе старшая сестра Таира - Надира. Иначе я бы ее напугала. Я то засыпаю, то просыпаюсь и плачу по новой, осознавая, что смерть родителей - не сон.