Поэтому я просто оглядываю обстановку, сидя на краешке кровати. Она, кстати, двойная, как в поездах. Верхнее и нижнее место. Дикий располагается рядом и смотрит на меня. Чувствую это всей кожей, которую аж жжёт от этого слегка. Но упорно не реагирую, прикидывая, где тут в этой части лежат архивы с делами. Дикий вроде бы точно узнал, ему сказали, но всё равно ищу сама. Тем более что уже есть догадка – там, за стеклом, много шкафчиков с папками. Правда, это всё точно запрут и на сигнализацию поставят, но раз этот вопрос решён, то ладно. Не буду даже заморачиваться мыслями о том, как туда попасть.

– Ты как? – неожиданно спрашивает Дикий.

Будто даже участливо спрашивает причём, что слишком уж внезапно. Ему есть дело до того, что мне здесь некомфортно?

Бросаю на него взгляд – Дикий ждёт ответа. И взгляд у него почти тёплый. До непривычности.

– Нормально, – тогда почти расслабляюсь я. Наверное, в нашем заточении и вправду есть смысл, и иначе было нельзя. – А ты?

Последнее вырывается само. И, судя по усмешке Дикого, звучит скорее нелепо. Даже странно, что я об этом спросила, типа ему тут может быть боязно или неприятно?

Я вообще сомневаюсь, что Дикому знакомы какие-либо слабости. Он, может, максимально в своей среде сейчас, да и под контролём у него всё. Это я тут до успокаиваюсь, то снова нервничаю.

Он неожиданно оказывается гораздо ближе, чем сидел. Наклоняется ко мне, и я ухом чувствую его тёплое дыхание, от которого мурашки по коже и дрожь лёгкая.

– Пока сидим тихо, – шепчет мне на ухо и без того очевидную информацию. Сбивающие с толку у него действия… У меня аж лицо слегка покалывает от излишка прилившей к нему крови. – После одиннадцати сваливать начнут.

Сердце быстро-быстро стучит, когда я, слегка отодвигаясь, смотрю на Дикого. Пытаюсь понять, он это вот всё мне прошептал, потому что повод нашёл типа тайно мне важную информацию передать, или и вправду думал, что я с напряга забыла?

Зелёные глаза темнее кажутся. Какой всё-таки глубокий цвет…

Сглатываю и отодвигаюсь ещё сильнее. И наплевать, что заметно. Спешу заговорить, чтобы сбить всю эту скорее напряжную и даже слегка накалённую атмосферу:

– Ты вроде бы обещал рассказать, почему у вас в группе такой… – нервно усмехаюсь, подбирая слова под любопытным взглядом Дикого. Тянет сказать «неадекватный расклад», конечно. И сомневаюсь, что эта формулировка вызовет в нём негодование. – Такой странный расклад, – всё же иначе подытоживаю я. – В смысле, жёсткая дисциплина.

– Я понял, – ухмыляется Дикий. – Кстати, верно сказано про дисциплину. Некоторым людям нужен контроль.

Пожимаю плечами. Сомневаюсь, что прям уж всему универу. И уж тем более не уверена, что тому действительно есть веские причины. Тем более, Дикий сам явно не образец морали, с его-то знакомствами и возможностями.

Кстати, об этом тоже надо будет узнать… Если получится его разговорить. У нас до одиннадцати ещё три часа.

– И ты, значит, блюститель порядка? – как ни стараюсь, а скепсис в голосе не скрыть.

Но Дикий как будто даже кайфует от того, как я с ним говорю. В его взгляде довольный блеск, да и смотрит он с откровенным интересом. Как будто мы тут на свидании, а не в тюрьме… Да уж, так себе романтика.

Отодвигаюсь ещё сильнее и отвожу взгляд.

– Этот универ принадлежит шишке из правительственных органов, далеко не последнему человеку в стране. И здесь учится его сын. Наглый хрен, – рассказывает Дикий, не реагируя на мои действия. – Он с самого начала решил, что раз его батя владеет универом, то и он имеет право делать то же самое, только со всеми учащимися. Выбрал себе привилегированных, кормил деньгами, те были его шестёрками. Пакостили, заставляли пахать на себя, спаивали и таким образом укладывали в постель девчонок, шантажировали, унижали ботанов чисто ради веселья, заставляли на колени вставать перед этим недоумком и много всякого. Он просто кайфовал от власти и изощрялся, как мог. Преподы, деканы и ректор, естественно, закрывали глаза.