А я поспешила убраться из раздевалки. Подальше. Подальше от него, от унижений, от его ненависти и понимания, что всё будет действительно так – так, как он сказал.

Оля

Следующие несколько недель я действительно почти не уходила с катка. Работала днём и ночью, оттачивая до совершенства каждое движение, каждый шаг, но это не изменило отношений внутри нашей пары.

– Тебе нужно похудеть, – сказал мне как-то Тимур, окинув с головы до ног презрительным взглядом.

Задержался на груди, посмотрел на протеиновый батончик, которым я как раз собиралась перекусить.

Мне тут же захотелось прикрыться, как будто я стояла перед ним голой. Он только поморщился и, пройдя мимо, нарочно задел меня плечом. Похудеть… Спорить с ним у меня не было ни сил, ни желания.

Я боялась его холодного взгляда, его прикосновений на льду и, тем более, вне его. Убрала батончик обратно в сумку.

Если пару дней пить одну только воду, я смогу немного сбросить. Наверное, смогу.

Я медленно брела по тротуару с большой спортивной сумкой на плече. Намеренно замедляла шаг, желая отдалить момент тренировки, но понимала – деваться некуда.

Услышав шум колёс, обернулась и увидела остановившийся неподалёку автомобиль. Фары мигнули, хлопнула дверца. Наши с Тимуром взгляды встретились.

Сунув в карман ключ, он поправил на плече сумку и подошёл ко мне.

– Ты опоздала, – всё тот же холодный, презрительный взгляд.

– Ты тоже, – заметила я.

Неожиданно он тронул язычок молнии на моей куртке. Потянул вниз, а потом резко дёрнул вверх, застёгивая до самого горла.

– Мне можно, тебе – нет, – жёстко выговорил он.

Я сглотнула. Собрав ворот моей куртки в кулак, он несколько секунд смотрел мне в лицо, а потом резко разжал пальцы и, не сказав больше ни слова, пошёл ко входу, оставив меня стоять посреди парковки.

Глядя на новенький спортивный комплекс, я понимала – не хочу. Вот только права не идти у меня не было. Впереди чемпионат России. Как же я могу подвести собственную мать?

Я уныло хмыкнула, самой от себя было тошно. Самовнушение уже не работало. Плевать мне и на мать, и уж тем более на собственного партнера. Тимур Богданов. Будь ты проклят!

– Какие люди! – стоило войти на каток, я услышала презрительный голосок Каримовой.

Господи, ну тебе-то что от меня нужно?!

Я закатила глаза, а после повернулась к Наташе. Красивая, эффектная блондинка. Идеальная, мать её! До зубного скрежета идеальная. И катается хорошо ко всему прочему.

Она подъехала к бортику и ухмыльнулась мне в лицо.

– Журавлёва, то, что твоя мать – наш тренер, не дает тебе права приходить, когда вздумается.

– Слушай, отвали, а?

Я смерила Наташу угрюмым взглядом и пошла дальше. Встреча с Тимуром окончательно выбила меня из колеи, и вместо того, чтобы сразу пойти на тренировку, я несколько минут простояла, пытаясь собраться. Вот только ничего не выходило.

– Там твой партнер рвёт и мечет! – довольно бросила мне вдогонку Каримова и поехала в центр катка.

– Да пусть что хочет, то и делает! – прошипела я и ушла в раздевалку.

Примерно так начинался каждый мой день. В группе меня не любили за то, что мне не посчастливилось быть дочерью нашего главного наставника – великой Веры Александровны Журавлёвой, топового российского тренера, олимпийской чемпионки, которая сама вырастила не одного чемпиона.

И ладно ребята, Бог с ними. Я ни с кем тут не общалась особо, потому что спорт не терпит дружбы – это мне мать с самого детства внушила. Меня напрягало лишь то, что сильнее всех вместе взятых меня ненавидела собственная мать. У прекрасного белого лебедя родился гадкий утёнок, которого она, как не пыталась, в себе подобную превратить не могла. Потому что утёнок, как она выражалась: «бесталантен, бесперспективен, да к тому же ленив».