Он что-то хрюкал, не в силах вернуть фокус в глазах.

– А теперь пошли вон отсюда! – гаркнул я командирским голосом – это я умею. В таких случаях голосина у меня такой, что коровы доиться перестают, а быки – начинают.

Вся компашка аж подпрыгнула на месте. Потом друзья взяли под руки пострадавшего бузотера и поволокли прочь. Вразвалочку бежали, как медведи, косолапо. Опасливо оглядываясь – боялись, что я им в спину стрелять начну?

Троица была уже у ворот, как откуда-то из-за сараев выскочил невысокий мужчина с дрыном больше его самого. Он прорычал что-то нечленораздельное. И был налит такой яростью, что троица неприлично убыстрила свой ход. Незнакомец хотел было устремиться за ними, но тут девушка шагнула к нему и положила руку на плечо:

– Гордей, не волнуйся. Они меня не обидели.

Я присмотрелся к нежданному защитнику. Попытался припомнить, где я его видел… Ну конечно! Этот тот самый юродивый, который чуть не сбил меня ящиком на платформе, когда я чинно сходил с поезда.

– Я их… – закивал Гордей. – Скажи им, пусть не приходят. Скажи, что убью…

– Ну что ж ты такое говоришь. Не надо никого убивать.

– З-за вас убью…

Он не отбросил, а аккуратно поставил дрын у ворот, видимо, рассчитывая, что еще пригодится. И исчез так же скоро, как появился.

– Ох, слава богу, никого не зашибли, – произнесла девушка. – Это Прокопов Гордей. Он немного не в себе. А сила у него медвежья. Действительно поубивал бы.

– Чего так?

– Считает, что бог ему поручил меня охранять… Но это история давняя. А вам спасибо.

Я расправил плечи. Сюжету этому тысяча лет. Рыцарь, вырывающий принцессу из лап дракона. Богатырь, освобождающий спящую царевну. Теперь огэпэушник, отбивающий медсестру от пьяни.

– Пойдемте, я вас хоть чаем напою, – предложила медсестра.

– О чем мечтаю весь вечер. – Я улыбнулся улыбкой, которую почему-то считают глуповатой, а мне она казалось неотразимой.

Мы направились в больничное здание с черного входа и очутились в небольшой сестринской комнате, заставленной кушеткой, столиком с настольной лампой, стеклянными шкафами с лекарствами и инструментами.

Девушка откинула челку. И я смог рассмотреть прекрасную даму, за которую только что бился. Она посмотрела на меня… Как пишут в чувствительных романах – я утонул в синих озерах ее прекрасных очей. Все правда. Была и синева. И прекрасные очи. И какой-то прям электрический удар. И еще ощущение, что я теперь не свободная птица, а добыча охотницы, сбившей меня удачным выстрелом прекрасных глаз.

Потом девушка произнесла озабоченно:

– У Хватова кровь. Надо бы оказать помощь, осмотреть.

– Тому мерзавцу? – Я был немного обескуражен подобным смирением и человеколюбием.

– Он же тоже человек. И ему больно. И он имеет право на милосердное отношение.

Мне сперва показалось, она лукавит, выставляет себя в таком свете – мол, сестра милосердия, ничего не надо, кроме как помогать страждущим. Но я видел, что и беспокоилась, и говорила она вполне серьезно. Как-то мало встречалось мне людей, для которых милосердие не пустой звук. Я явно из другой породы, признаю лишь одно милосердие – пуля в лоб, чтоб не мучился. Да, похоже, мы два разноименных заряда. Поэтому неудивительно, что меня так потянуло к ней.

– Не подскажете, главврач сейчас на месте? – спросил я, глядя, как изящно разливает девушка чай из помятого медного чайника.

– Будет только послезавтра.

– Жаль. Хотелось увидеться… Ну а вас проводить до дома во избежание дальнейшей конфронтации? – с улыбкой спросил я.

– Я дежурю ночью… А они сегодня больше не придут. Просто бельма залили, и море по колено. Завтра с поклоном в ноги упадут… Не понимаю, если девушка одна, так приставать надо, – горько вздохнула медсестра.