Уроков нам задали много. Совестливые поселковые учителя знают, что большинству предстоит поступление в вуз, а на подготовительные курсы мы, в отличие от москвичей, не ходим. Поэтому они стараются вдолбить в наши головы знания намертво. Лишь к семи часам я отложила учебники. Хотя, будь моя воля, не открывала бы их совсем. Но Саймон наотрез отказывался встречаться со мной, пока я не выучу уроки. И даже мог спросить что-нибудь из школьного курса, чтобы проверить, действительно ли учила.

Перед тем как набрать его номер, я еще раз перечитала письмо Александры. Легкое облачко тревоги скользнуло и тут же умчалось прочь, потому что сердце уже бешено стучало – сейчас, сейчас я услышу удивительный обволакивающий голос Саймона.

С ним никогда не знаешь, чего ожидать. Вот и сегодня он попросил меня обуть удобную обувь, потому что нам предстоит пешая прогулка. В девять, когда он подошел к нашей калитке, было еще светло. Он был одет в жемчужно-серую водолазку и синие джинсы. Как и всегда при виде его мне стало радостно и страшно. Подойти к нему и поцеловать в щеку – это как прыгнуть вниз с большой высоты. Стоило его рукам прикоснуться ко мне, весь мир перестал существовать. Я прижималась к нему и тихо повторяла:

– Саймон… Саймон… – с тех пор, как он по просил меня называть его настоящим именем, я стала повторять его очень часто – мне нравится, как оно звучит.

Саймон отстранился от меня первым.

– Пойдем? – спросил он.

– Пойдем! – радостно согласилась я, глядя в его прекрасные глаза, которые сейчас были сине-серыми. Необъяснимым образом они всегда гармонировали с цветом моря и неба. Если шел дождь, они темнели и приобретали оттенок пасмурных туч, а в солнечный день казались ярко-голубыми.

К моему удивлению, мы пошли в противоположную от моря сторону. Миновали центр поселка, где на лавочке у дома культуры мои одноклассники лущили семечки в ожидании киносеанса, прошли кафе «Уют» и оказались в частном секторе среди покосившихся заборов и деревянных домиков. Наконец домики закончились, и за ними я увидела тропинку, ведущую в гору. Все это время я не решалась заговорить с Саймоном о письме Александры. Идти с ним в обнимку было так приятно и так спокойно, что я решила отложить разговор на более позднее время. Я чувствовала, что он будет тяжелым.

– Саймон! Ты так и не скажешь, куда мы идем? – спросила я, когда мы начали подъем.

– Нет. Попробуй догадаться! – лукаво предложил он.

Я промолчала, потому что в голове не родилось никаких версий. Мы шли вверх по тропинке между кустами дикой ежевики, и я пыталась понять, что ждет нас впереди. Неужели мы полезем на самую вершину горы? Но она была очень далеко, и сейчас ее заслоняли уже вовсю зазеленевшие деревья. Начинало темнеть.

– Устала? – обернулся ко мне Саймон. В полумраке мне показалось, что его лицо светится – настолько матовой была кожа.

– Нет! – героически ответила я, хотя ноги уже гудели от долгого подъема. И с надеждой спросила: – А долго еще?

– Уже почти пришли! – сказал он, останавливаясь.

Я в недоумении осмотрелась: все те же деревья и тропинка между ними. Я перевела взгляд на Саймона и поняла, что он наслаждается моей растерянностью: его изящные губы изогнулись в довольной улыбке.

– Или ты скажешь сейчас, или я никуда не пойду! – тут же вскипела я и даже сделала шаг вниз по тропинке, демонстрируя готовность немедленно вернуться назад. Как будто я могла найти дорогу обратно через эти заросли, да еще в темноте! Саймон засмеялся и шагнул ко мне.

– Скажи! – требовала я.

Он молча подхватил меня на руки и легко понес вверх. Я тут же притихла, потому что это было очень приятно. Через минуту впереди среди деревьев забрезжили огни. Еще несколько шагов – и мы оказались на пологой площадке. Бетта осталась далеко внизу, зато прямо перед нами стоял деревянный старый дом. Это было очень странное строение. В темноте я не смогла понять, в чем дело, заметила лишь, что у него очень много углов, а крыша совсем плоская. В двух окнах горел свет и виднелись какие-то силуэты. Хлопнула дверь.