– Хатч, – сказал он, – у вас есть минутка?

– Да, Майкл. Чем могу быть полезна?

– Почему бы вам ни зайти ко мне в кабинет? Есть разговор.

Когда она вошла, жалюзи были опущены. Асквит помахал ей рукой, приглашая, обошел свой письменный стол и встал перед ним. Идти пришлось довольно долго, так как стол был с футбольное поле величиной. Кабинет был уставлен кожаными креслами и столами орехового дерева. Стены украшали изображения галактики Андромеда, Близнецов, Североамериканской Туманности и нависшего над Потомаком Убежища. Несколько ламп лили мягкий свет.

– Хатч. – Асквит подвинул ей кресло. – Как у вас сегодня дела?

– Отлично, Майкл, – ответила она осторожно.

Он подождал, пока она сядет.

– Я так понимаю, последний день Сильвии. – Комиссар с задумчивым видом поправил жалюзи, отчего в комнате стало немного светлее. Затем вернулся за свой стол. – Академии будет не хватать ее.

– Да, нам будет ее не хватать.

– Я сожалею... – Асквит оборвал фразу на середине, пожал плечами, и Хатч ясно поняла, что он имеет в виду. Вирджил ушла в отставку ввиду давления, после пары очень неприятных случаев. Год назад, когда «Ив Виньон» столкнулся со станцией «Вэйаут», трое человек погибли. Расследование выявило проблемы в техобслуживании, обусловленные небрежностью контролера, но определенные вещи неизбежно свалили на руководителя миссиями Академии. А потом, всего несколько месяцев спустя, из-за несоответствия в расписании миссия Берки на время застряла на Кленденнон-3. Вины Сильвии тут не было, но ей все равно досталось, совсем как шесть лет назад, когда станцию «Ренессанс» уничтожил сильный пожар. «Ренессанс» продолжали эксплуатировать по политическим мотивам, и это вызывало многочисленные протесты. Но к ним не прислушивались.

– Мне следовало самому приглядывать за этим, – сказал Асквит группе ученых Академии. – Сильвия пыталась исправить положение. Она не виновата, ей просто не повезло.

По правде говоря, Хатч считала, что Сильвия оказалась не на высоте, но это не меняло того, что ей пришлось отдуваться за все. Хатч сама теперь работала на типа, готового смыться при первом намеке на неприятности.

– Хатч, – произнес Асквит он, – знаю, вы заняты, поэтому не буду отнимать у вас время.

– Ничего страшного, Майкл. Чем могу быть полезна?

Он выдвинул ящик, достал папку кремового цвета, открыл ее и положил на стол. Хатч не было видно, что там.

– Последние пару лет вы тут неплохо трудились. – Комиссар достал из папки какой-то документ и нежно посмотрел на него. Бумага похрустывала в его руках. – Поздравляю, – проговорил он, протягивая документ Хатч.

Она взглянула. Увидела герб Академии. И свое имя.

Присцилла Морин Хатчинс. Повышена до пятнадцатого ранга. Руководитель миссиями. Вступает в силу со вторника, 4 марта 2234 года.

Через восемь дней.

Асквит протянул через стол руку и широко улыбнулся.

– Желаю вам долгой и удачной карьеры, Присцилла.

– Спасибо. Хорошо бы, сбылось.

– В начале следующей недели будет официальное представление. Но я хотел, чтобы вы знали. – Комиссар забрал документ и вернул его в ящик. – Тогда мы вручим его вам.

– Ценю ваше доверие, Майкл. – Она знала, что при голосовании ее не выбрали бы без одобрения комиссара.

Он достал бутылку.

– Пальве. – И, посмотрев на этикетку: – Урожай 2190 года.

Такое дорогое, что можно оплатить ипотеку за месяц.

Асквит взял штопор, извлек пробку и наполнил два бокала. Хатч захотелось обнять его. Но официальность обстановки уничтожила этот порыв.

– За вас, Хатч, – произнес он. – Ни за что не отпускай.

Это была известная фраза Рэнделла Найтингейла, который окровавленными сломанными руками вытащил ее из облаков на Обреченной. «Я ни за что не отпустил бы тебя, Хатч». Это стало в Академии чем-то вроде неофициального пароля.