И если Ректоры попали под влияние, то он уже отключил их критическое мышление, и моё заодно. Заставил подчиниться звериным инстинктам. И теперь, пока эти два самца не покроют меня, вряд ли кто-то из них придёт в себя!

Черт-черт-черт!

Ген же был слабый! Рецессивный!

Он же молчал всю жизнь! И мне говорили — так и будет. Возможно — проявится у моих внуков, но не у меня!

Космос Великий!

Уж лучше бы я и правда ошиблась в чистке — и просто галлюцинировала. Сожжённые мозги мне хотя бы восстановят в академической пси-лечебнице! Уверена, Ректоры в благодарность — это мне обеспечат.

Обеспечили бы.

Но с каждой долей мгновения — эта вероятность тает.

Потому что я знаю: я не совершала ошибок.

Это здесь ни при чём.

Это моя суть омеги.

Я свела этих мужчин с ума. И сама — сошла с ума тоже…

И безумие будет длиться — пока я им не отдамся.

Скорее всего — по несколько раз.

О-о-о-о! Мамочки! Разве для этого я хранила свою невинность?!

Разве…

Нет! Не хочу!

Надо сбежать! Надо…

Всё это проскочило в моих мыслях яркой вспышкой в краткий миг выхода из пси-поля Ректоров в реальность.

Дальше — я уже не думала. Попросту не могла, как если бы перестала быть разумной.

Осталось только моё тело. И моя суть самки-омеги. И тела этих двух великолепных самцов.

Реальность задрожала, накренилась и лопнула, рассыпавшись золотыми искрами.

Очень похожими на те, что танцуют в сейчас в глазах черноволосого шиарийца.

Никогда. В жизни. Не видела. Ничего. Прекраснее…

12. 4.2

Безумие накатывало волнами.

Но не чёрными, как загрязнённое пси-поле, а нежно-золотистыми.

Никогда бы не подумала, что похоть — это что-то такое мягкое, нежное, невесомое.

Этот мощный черноволосый шиариец передо мной — его надо бояться.

Он идеален для убийств.

Для зачистки целых систем…

Но почему же тогда он так осторожно целует мои губы. Мягко прикусывает. Нежно, но уверенно овладевает моим ртом.

Откуда весь этот трепет?

Если дело в похоти? В сорванных тормозах?

В инстинктах?

— Я… — выдыхаю я в губы мужчины подо мной, пока его чёрный хвост, обвивший мою талию, сжимает меня крепче.

— Что… Алис-с-са?..

— … Алис-с-са — вторит черноволосому второй голос. Очень похожий, но я никогда бы их не перепутала.

— У меня…

— Что, девочка?..

— У меня это впервые… — шепчут мои непослушные губы почти беззвучно, — я не…

— Мы позаботимся обо всём, — шепчет мне на ухо светловолосый мужчина, а когда я слегка поворачиваюсь к нему, ловит губы жадным поцелуем.

А черноволосый — в этот момент припадает к моей уже обнажённой груди и втягивает сосок в рот. В их золотых глазах — пелена страсти, безумная буря желания. И совсем нет разума. Эти шикарные мужчины, идеальные самцы — они так хотят меня... Это взывает к моему звериному глубокому инстинкту, который я всегда держала под контролем. А теперь он взял под контроль меня.

Происходящее не кажется реальностью. Будто какой-то затянувшийся горячий сон.

Рвано дыша, я зажмуриваюсь. И снова в темноте под веками — золотистые искры.

Внизу живота сладко тянет.

Я тону в них.

В этих двоих.

В их терпких, манящих мужественных запахах. Я таю…

"Тэрон" и "Эйдан" — я вдруг вспоминаю их имена, что все ускользали от моего разомлевшего сознания. Я удерживаю эти прекрасные слова в своей памяти ещё пару мгновений. А потом отпускаю. Расслабляюсь.

Заваливаюсь на мощную грудь черноволосого самца, уже вся исхожу женскими соками от желания. Жар внизу живота пульсирует, дёргает… я хочу, чтобы один из них (а лучше оба)... дотронулись до меня там… пальцами… хвостами… Языками…

Я с ними — хочу абсолютно всё.

И я, и оба этих великолепных самца — теперь абсолютно обнажены.