– Видишь ли, моравеки-конструкторы опирались в основном на чертежи середины двадцатого столетия, – густо проворчал Орфу. – Инженерам требовалось что-нибудь грязное и быстрое, что добралось бы до Земли как можно скорее. В нашем случае дорога займет около пяти недель.

– Да, но вы с Манмутом уверяли, будто проскочили расстояние от Юпитера до Марса за считанные дни. – Схолиаст наморщил лоб. – Помнится, шла речь о парусах из борволокна, термоядерных двигателях… В общем, я много чего не понял. Тут есть подобные штуки?

– Нет, – покачал головой европеец. – Тогда мы воспользовались преимуществами энергии трубы потока и линейного ускорителя на орбите Юпитера – устройства, над которым наши инженеры бились два столетия с лишним. Здесь, на Марсе, еще не создали ничего подобного. Пришлось выстраивать новый корабль с нуля.

– Но почему двадцатый век? – не сдавался Хокенберри, озираясь по сторонам.

Блестящие ведущие валы с гигантскими поршнями уходили под самый потолок, на высоту шестидесяти или семидесяти футов. Огромный отсек слишком уж напоминал машинное отделение «Титаника» из того фильма – разве что был гораздо крупнее и мог похвастать бóльшим количеством сияющей бронзы, железа и стали. Вокруг мерцали бесчисленные рычаги и клапаны, попадалось даже нечто вроде амортизаторов. Размещенные повсюду индикаторы выглядели так, словно не имели отношения к термоядерным реакторам и прочему, а измеряли давление пара. В воздухе пахло железом и машинным маслом.

– У нас были готовые чертежи, – пояснил Орфу, – сырья хватало: кое-что завезли с Пояса астероидов, часть добыли прямо здесь, на Фобосе и Деймосе; импульсных единиц – тоже…

Он запнулся.

– А что это – импульсные единицы? – поинтересовался мужчина.

– Болтун – находка для шпиона, – съязвил по личному лучу Манмут.

– Что я слышу? – изумился иониец. – А ты собирался скрыть от него?

– Э-э-э… Да. По крайней мере пока мы не окажемся на миллионы миль ближе к Земле. Желательно с этим человеком на борту.

– Он мог бы уже на взлете заметить необычный эффект и проявить любопытство.

– Импульсные единицы – это такие… маленькие термоядерные устройства, – вслух произнес европеец. – Ну… атомные бомбы.

– Атомные бомбы? – повторил схолиаст. – Атомные бомбы? На вашем корабле? И сколько?

– Двадцать девять тысяч семьсот размещены в хранилищах зарядов, мимо которых вы проезжали в лифте по дороге сюда, – ответил Орфу. – Еще три тысячи восемь запасных сложены прямо под этим отсеком.

– Итого тридцать две тысячи атомных бомб, – негромко проговорил Хокенберри. – А вы основательно подготовились к драке, парни.

Манмут замотал красно-черной головой.

– Импульсные единицы нужны в качестве движущей силы. Они как топливо, которое доставит нас на Землю.

Ученый воздел обе ладони, признаваясь в полном непонимании.

– Вот эти большие штуковины, похожие на поршни… что-то вроде пистонов, – сказал громадный краб. – Во время полета мы будем выталкивать бомбочки через отверстие в середине буферной плиты под ногами: по одной в секунду в течение первых часов, а потом – ежечасно.

– Импульсный цикл происходит следующим образом, – прибавил Манмут, – для начала испускаем заряд (вы разглядите небольшое облако пара в космосе), выпрыскиваем на сопло эжекторной трубы и буферную плиту масло, препятствующее абляции[14], бомба взрывается, и плазменная вспышка ударяет по плите.

– А она не развалится? – спросил мужчина. – Или весь корабль?

– Ни в коем разе, – откликнулся маленький моравек. – Ваши ученые разработали данный проект в середине пятидесятых годов двадцатого века. Толчок плазменной волны заставляет гигантские поршни совершать возвратно-поступательные движения. Какие-то несколько сотен взрывов под зад – и мы наберем приличную скорость.