- И…, - она сделал паузу и выдавила из себя: - Будет лучше, если вы найдете для сына другого психолога. Я больше не смогу с Даней работать.

21. Глава 20

Янис Славинов

- Дань… - дрогнувшим голосом проговорила Мирослава, обнимая моего зареванного сына и сама чуть не плача. – Тебе домой надо ехать, с папой. А я к себе поеду. Там моя мама без меня скучает. И на работу мне завтра нужно. Мы ведь всего на три дня договаривались…

- Я тоже без тебя скучаю, Мирослава, - Данька еще пуще зарыдал и вцепился в психологиню руками. Зарылся лицом куда-то в район ее живота и завыл. – Я хочу с тобой!

Второй час разворачивалась драма под названием «Даниил Славинов прощается с Мирославой».

Вечерело. Солнце совсем низко висело над припыленными зноем яблонями и рябинами дачных участков. Пчелы устали жужжать над цветками и попрятались, уступив место начинающим атаковать комарам.

Закончились наши с Данькой двухдневные каникулы на старой Мирославиной даче.

Нам давно пора было уезжать, поручив охране отвезти ежика домой. Ехать с нами она отказалась наотрез. Да я и не настаивал особо – представляю, что начнется, если они с моим сыном окажутся в одной машине.

Он и так все утро и день не отлипал от нее, словно что-то почувствовал. Да и не мудрено было не почувствовать – после вчерашнего разговора на меня Мирослава почти не смотрела. Все время отворачивалась.

Да и на Даньку смотрела так, словно прощалась, а он это чувствовал. Бегал за ней, как щенок, и все в глаза ей заглядывал. А она вроде и ласково с ним, но отстранённость все равно проскальзывала.

И сейчас, прощаясь у калитки, он с трудом отцепился от психологини и повернул ко мне зареванное лицо. Проорал в отчаянии:

- Папа, ты что, не предложил Мирославе пожениться на тебе?!

- Даниил! – психологиня взяла его за плечи, отодвинула от себя и сочувствующе посмотрела: - Такие вещи просто так не делаются. Чтобы пожениться, нужно любить друг друга, понимаешь?

Данька шмыгнул носом и запрокинул голову, глядя на нее несчастными глазами:

- А почему ты не любишь его? Папа ведь красивый. И умный. И еще он добрый, хотя многие думают, что нет. А он да, добрый. И ты ему нравишься, Мирослава, я знаю. И мне нравишься. Я думаю, что ты моя мама, которая потерялась.

Лицо у ежика стало совсем тоскливым. Подняла на меня взгляд, в котором плескался упрек. И тот самый вопрос, который она мне задавала уже много раз, но на который я упорно не отвечал – про мать Даньки.

Пожалуй, пора заканчивать этот «плач Ярославны» и спасаться. А то Данька своей непосредственностью ее до слез доведет, а меня до необходимости опять уворачиваться от этого вопроса.

Потому что про маму Даньки я тебе расскажу только в самом крайнем случае, маленькая святоша. Никак не раньше. И плевать мне на твои вчерашние заявления, что не будешь со мной иметь дела – будешь как миленькая.

Ну а пока надо решить локальный вопрос с сыном.

- Даниил, ты забыл, что ты мужчина? Контролируй эмоции и слова. Веди себя с достоинством, - потребовал сурово. – Наши отношения с Мирославой - взрослое дело. Я тебе уже говорил об этом. Давай, прощайся и садись в машину.

- Быстро! – не сдержался и рявкнул, когда он даже не шелохнулся.

Мирослава яростно полыхнула на меня глазами. Снова взяла Даньку за плечи и очень мягко произнесла:

- Дань, твой папа прав – это взрослое дело.

Потом наклонилась и что-то зашептала ему на ухо. Данька выслушал, отрицательно покачал головой и еле слышно, так что я с трудом разобрал, ответил:

- Я не буду жаловаться. И ты тоже ему не говори, ты обещала!